Нимфа Галатея рассказала (вероятно, самому Овидию), что в некоем месте жил прекрасный юноша Акид, рожденный нимфой Семетидою от Фавна. Родители были счастливы от того, что у них такой сын:
Матери он и отцу утешением был превеликим…
Мальчик повзрослел:
лишь два восьмилетья он прожил,
Были неясным пушком обозначены нежные щеки…
Случилось так, что его приметила, приветила и просветила нимфа Галатея:
Я домогалась его,
только со мною красавец
Соединялся.
Мальчик утешением был превеликим не только отцу с матерью, но и Галатее.
Откуда ни возьмись, у Акида появился могущественный соперник — одноглазый великан Полифем. В нем не на шутку взыграли страсти. Он уже пытался добиться взаимности у Галатеи, но она как-то ухитрялась избегать его.
А Полифем
Позабыл он и скот, и родные пещеры.
Даже заботиться стал о наружности, нравиться хочет.
Эта громадина пытается быть обходительной, даже в некотором роде нежной. Он обращается к Галатее:
Ты светлей хрусталя, молодого игривей козленка!
Глаже ты раковин тех, что весь век обтираются морем;
Зимнего солнца милей, отрадней, чем летние тени;
Гордых платанов стройней, деревьев щедрее плодовых;
Льдинки прозрачнее ты; винограда поспевшего слаще.
Мягче творога ты, лебяжьего легче ты пуха…
В его речи это было лирическое вступление. Затем — о неподатливости Галатеи:
Галатея, — быков ты, еще не смиренных, свирепей,
Зыбких обманчивей струй и тверже дубов суковатых,
Веток упорней ветлы, упорней лозы белолистой;
Горных ты бешеней рек, неподвижнее этих утесов;
Жгучее пламени ты, хваленых надменней павлинов;
беспощадней задетой гадюки…
…и заключительная часть этой кантаты — похвальба самому себе:
Если б ты знала меня, не бежала бы, но прокляла бы
Ты промедленье свое, меня удержать бы старалась.
Есть у меня на горе с нависающим сводом пещеры,
Даже и в лета разгар у меня не почувствуешь солнца, —
И не почувствуешь стуж.
Потом идет перечисление его богатств: скот, дичь — мол, всегда будешь сытой (предполагается, что нимфа ест как обычный смертный). Продолжение еще интереснее:
Знаю свое я лицо: в отражении влаги прозрачной
Видел себя я на днях, и моя мне понравилась внешность.
Как я велик, посмотри!
Ты о щетине густой, на всем моем теле торчащей,
Дурно не думай, затем что без зелени дурны деревья;
Муж красив бородой и колючей щетиной на теле.
Глаз во лбу у меня единственный, величиною
Вроде большого щита. Что ж? Разве великое солнце
В мире не видит всего? А глаз его круглый единствен.
В конце своей песни Полифем говорит о том, что Акида он подвергнет страшной смерти.
Я пламенею, во мне нестерпимый огонь взбушевался,
— Словно в груди я ношу всю Этну со всей ее мощью,
Перенесенной в меня!
И тут Полифем увидел влюбленную пару. Он бросил в них кусок утеса. Акид превратился в реку…
Светлана Мягкова, а вот "Антилопа" на советском значке. Друг подарил.