Щусев — один из нескольких дважды академиков архитектуры, получивший это звание ещё в Российской империи. Звание академика было ему присвоено в 1910 году за блестяще выполненную реставрацию церкви Святого Василия XII века в Овруче (север Украины). Мало того: этой работой, в ходе которой он разработал специальную методику исследования сохранившихся фрагментов построек, Щусев положил начало современной отечественной школе научной архитектурной реставрации.
Затем были работа над проектом Марфо-Мариинской обители (совместно с художником Михаилом Нестеровым), две церкви в Италии, церкви в Молдавии (на родине архитектора) и на Украине, Храм Сергия Радонежского на Куликовом поле…
Впрочем, сотрудничество с Русской Православной церковью Щусев начал задолго до того — с 1901 года он внештатный архитектор Святейшего Синода. Что, в общем, во все времена было очень значимым достижением для любого мастера: постоянная работа у крупнейшего и богатейшего заказчика.
Таким образом, Щусев вошел в советскую архитектурную жизнь как официальный архитектор Русской Православной церкви. Что никак не помешало ни его карьере, ни его работе при новой власти. Видимо, не так однозначно все было в отношении большевиков к церкви, как иногда утверждают блогеры и, что хуже, некоторые историки…
Впрочем, давайте вернемся к Щусеву. Одним из первых его талант заметил преподаватель гимназии, посоветовавший Алексею поступить учиться на архитектора. Говорят, что позже, в Академии художеств,
Как-то сложно выделить проект, который можно назвать главным в дореволюционной карьере архитектора. Вот самое известное — пожалуй, здание Казанского вокзала в Москве, с прямыми отсылками к архитектуре Казани. Над оформлением вокзала работают Борис Кустодиев, Зинаида Серебрякова, Евгений Лансере, Александр Бенуа и Николай Рерих. Художники разноплановые и знаковые.
Открытый в 1919 году незавершенным вокзал Щусев продолжает дорабатывать на протяжении еще 20 лет. В частности, неподалеку от вокзала в середине 1920-х архитектор строит один из знаменитых московских рабочих клубов — «барочный» Центральный Дом Культуры Железнодорожников. Но это позже. А пока главный его проект, похоже, все-таки храм Покрова Богородицы в Марфо-Мариинской обители, спроектированный по заказу Великой княгини Елизаветы Федоровны.
Кстати, в росписи этой обители принимает участие ученик Михаила Нестерова, в то время совсем еще молодой Павел Корин. Который создаст мозаичные панно для последнего проекта Щусева — станции метро «Комсомольская-кольцевая». Это сыграет свою роль и в послереволюционной деятельности архитектора.
Нет, не ту, о которой, возможно, кое-кто подумал: что атеистическая Советская власть припомнила известному архитектору его работу для церкви. Хотя, действительно, припомнила. Но вначале, в 1918-м, Щусев вместе с другим академиком, Иваном Жолтовским, возглавляет в Москве архитектурную артель, где работает целый ряд будущих известных советских архитекторов. А спустя четыре года возглавляет Московское архитектурное общество.
Тогда же, в самом начале существования Советского государства, группа под руководством Щусева разрабатывает первый генплан реконструкции Москвы. Щусев, вполне предсказуемо для человека, занимавшегося реконструкцией памятников, в генплане предполагает сохранение большинства исторических зданий. В отличие от реализованного через почти 15 лет «сталинского» генплана реконструкции Москвы.
Тут современные авторы не забывают отметить, что неудачная разработка генплана, который не был принят, всерьез грозила автору репрессиями. Ой же, позволю себе усомниться! Большевики, конечно, ангелами не были. Но и злодеями-людоедами, только и мечтающими кого-нибудь расстрелять, тоже не были.
А непринятых архитектурных проектов в то время было множество. Да и до известных политических репрессий 1930-х было далеко. Единственным основанием для возможного преследования здесь могла стать необоснованная трата средств.
Хотя в реализации «сталинского» генплана Щусев поучаствовал в качестве руководителя группы, работавшей над реконструкцией центра Москвы и Ленинградского проспекта. Повод для разборок появился позже. Впрочем, и тут, похоже, речи о каком-то судебном преследовании не шло.
Вначале летом 1937 года Алексей Викторович ухитрился поссориться с Вячеславом Михайловичем. Тем, который Молотов. На собрании Союза Архитекторов последний попенял маститым архитекторам, что они забирают себе все большие и значимые заказы, оставляя молодежи проектировать дома, магазины, школы и подобное. На что Щусев спросил что-то вроде:
— Что ж, нужно отдать молодежи проекты дворцов?
Получив в ответ резкую отповедь:
— Если вам не нравятся наши установки, мы можем вам дать визу за границу!
А спустя пару месяцев в «Правде» вышла статья тех самых архитекторов Савельева и Стапрана, как раз и посвященная тому, как руководитель мастерской присваивает себе заслуги молодых коллег.
Совпадение? Вполне возможно. А может быть, молодые архитекторы, проникшись теми самыми «установками» и выступлением Молотова, решили дать бой старшему коллеге? Поводом стала их совместная со Щусевым работа над проектом гостиницы Моссовета, известной как гоcтиница «Москва». Щусева прямо обвинили в гнусном честолюбии, антиморальном поведении и политической нечистоплотности.
Последнее особенно примечательно. Это о том, как в то время возникали обвинения против ученых, инженеров, конструкторов и иных далеких от власти и политики людей. Не следователи НКВД запускали многие дела, а свои же коллеги-конкуренты. И не «злодей-Сталин» собственноручно писал тысячи доносов… Савельев и Стапран указывали, что
Щусев … Он берет на себя одновременно множество всякого рода работ и, так как сам их выполнить не может, фактически прибегает к антрепризе в архитектуре, чего, конечно, не сделает ни один уважающий себя мастер". Вообще-то, именно так мастера и работали столетиями. Вспомним хоть Рубенса, хоть да Винчи… «Щусев ничего для строительства не сделал. Он просто поручил своим помощникам прибавить к нашему проекту фасада один верхний этаж, ненужные лепные украшения
и т. п. и представил это на рассмотрение Моссовета без наших подписей… Щусев велел скопировать наш фасад, добавил к нему витиеватые детали и запроектировал надстройку одного этажа над угловыми башнями, использовав один из наших вариантов проекта…
Но ведь, строго говоря, именно за этим Алексея Викторовича и привлекли к работе: спасать гостиницу, придать уже построенной коробке приемлемый с т.з. изменившихся приоритетов облик. По словам самого мастера, задачей стало:
Избегнуть роскоши дурного тона, но сделать одновременно гостиницу красивой и комфортабельной, причем вся работа должна быть произведена своими силами и из советских материалов.
Вот и получилось: гранитные фасады, портик с колоннадой, лоджии с аркадами, карнизы… Конструктивистское здание превратилось в неоклассическое и было принято «на ура».
Кстати, ходят байки, что асимметричность фасада возникла от того, что на утверждение отправили эскиз с двумя вариантами на одном листе: половина от одного проекта, половина от другого. А заказчик возьми и объяви: мол, все нравится! Также «всем известно», что этим заказчиком был лично Сталин…
Скорее всего, это байка. Чай, не о проекте Дворца Советов шла речь, а о гостинице Моссовета. Так что утверждать его мог, скорее,
А Щусева тогда исключили из Союза архитекторов. После возглавлявший организацию Каро Алабян звал его обратно, но вроде бы так и не дозвался. И крупнейший архитектор СССР до конца жизни оставался только членом Союза художников.
К слову, Алабяну приписывают инициативу в отстранении от работы и других знаковых архитекторов. Некоторые из которых, к сожалению, оказались фактически выброшены из активной работы насовсем. И некоторые из них нашли работу в мастерской Щусева. Который вообще активно вступался перед «органами» за своих сотрудников, да и не только.
В частности, спустя несколько лет ходатайствовал об освобождении арестованной дочери Михаила Нестерова. Безуспешно, но ведь не боялся же вступиться за жену человека, обвиненного в шпионаже!
Немного раньше расстреливают другого его друга — графа Олсуфьева, когда-то заказавшего архитектору храм на Куликовом поле. В 1920-х Щусев сумел защитить того от репрессий. А вот в 1939-м спасти не сумел… Но вступается! Казалось бы, за «врагов народа»! И безо всяких для себя последствий.
Больше того, в 1941 году Щусев получает первую из четырех своих Сталинских премий. И Нестеров получает… И давайте вернемся назад.
Познакомившись при работе над иконостасом Киево-Печерской лавры, Щусев и Нестеров подружились на долгие годы. Так, что во время недолгой опалы Щусева Нестеров был одним из немногих, не разорвавших с ним отношений. Хотя всерьез ссориться им однажды случилось, так что Михаил Васильевич, по слухам, отказывался подавать руку Алексею Викторовичу. И тут давайте вернемся к самому началу карьеры Щусева.
Академию он закончил с Золотой медалью, получив право на «творческую командировку» в Италию для знакомства с культурным наследием. А вот вернувшись, отличник почему-то не нашел в альма-матер особой поддержки в получении работы. И проявляет изрядную наглость, впрочем, оправдавшуюся: обращается к вдове недавно умершего генерала Д. П. Шубина-Поздеева с предложением построить надгробие.
То есть Щусев начал архитектурную карьеру как автор надгробия. Второй проект надгробия — Столыпину. Не зашло, проект получил итальянец
Ничего страшного, тогда работы у Щусева хватало. Зато состоялся другой его проект, другое надгробие, созданное для политика совсем иного уровня и склада. И в совсем другой стране…
Сейчас Гегель считается одним из величайших умов человечества. А что его не понимают - так гениев всегда не понимают. А выходит, при...