Зачем усложнять? (О слове «полозїю» в «Слове о полку Игореве»)

В этом фрагменте нас интересует следующая фраза: «…сорокы не троскоташа, полозїю ползоша только…». Перевод первых издателей: «…сороки не стрекотали, но двигались только по сучьямъ…». В рукописной копии, выполненной для Екатерины II, эта фраза написана так: «…сорокы не троскоташа, по лозію ползаша толко…».
Переводчики поэмы в XIX в. почти единодушно переводили «по лозїю» — «по ветвям», «по сучьям» (правда, само ползание по ветвям они приписывали то к сорокам, то к дятлам…). Так продолжалось до тех пор, пока В. И. Даль в своем «Толковом словаре живого великорусского языка» (т. 3, с. 260) не указал, что «полозію ползоша» в «Слове» означает «змеею» (не «полозы», не «змеи», а «змеёю», — т. е., «как змея ползали»!). Своим толкованием В. Даль фактически признал в данном случае переносное значение слова «ползоша» — «медленно передвигались».

В 1877 г. Вс. Миллер попытался обосновать конъектурную поправку «полозіе». Он предложил два прочтения этого слова: 1) полоз, 2) ползик (поползень).

В 1878 г. А. А. Потебня отклонил оба толкования Вс. Миллера, считая сомнительным наличие «мелочности изображения» у автора «Слова». Он писал: «По лозию значит, конечно, не по лозняку (кустарному), а по ветвям деревьев, менее вероятным кажется, что здесь речь об определенной породе деревьев, напр. о вербе, иве».

Несколько раз принимался аргументировать конъектуру «полозіе» — в значении «полозы» — Н. В. Шарлемань. Основные его аргументы: 1) полозы в степи водились в огромном количестве; 2) быстрое и бесшумное скольжение полозов среди степной травы подчеркивает тишину в степи во время бегства Игоря.

Д. С. Лихачев безоговорочно принимает поправку Миллера — Шарлеманя: «Полозие», т. е. «полозы», — вид крупной змеи, встречающийся в Приазовских степях. Принимаемое обычно разделение слова «полозию» на «по лозию» бессмысленно, т.к. сороки не ползают, тем более по лозине".

Л. А. Дмитриев отмечает, что «образ ползающих змей… нарушает поэтическую цельность всей картины, в которой дается изображение поведения только птиц». Однако, позже он переводит: «…только полозы ползали».

В. И. Стеллецкий, принимая конъектурную поправку Вс. Миллера «полозіе», переводит это слово как «поползни». При этом он пишет: «Понимание Н. В. Шарлеманя слова „полозіе“ как змей, принятое многими комментаторами, мне кажется разрушающим поэтический и логический строй текста, а потому неестественным, надуманным».

В настоящее время большинство исследователей и переводчиков принимают толкование «полозы» (в их числе — Г. Ф. Карпунин, Ю. А. Бариев, А. Ю. Чернов и другие) и совсем немногие — толкование «поползни».
Что же заставляет исследователей принимать толкование «полозы»? Возможно, что кроме аргументации Н. В. Шарлеманя, активно поддержанной многими, здесь имеет какое-то — почти магическое! — значение и то, что в тавтологическом сочетании слов «ПОЛОЗию ПОЛЗоша» явственно слышится слово «полоз»?

Слово «лозие» — в значении «длинные гибкие стебли некоторых кустарников» — довольно часто встречается в произведениях древнерусской литературы, в то время как слово «полозие» (в значении «полозы», а тем более — в значении «поползни») отыскать пока что не удалось.

Наиболее вероятно, что «лозие» в «Слове о полку Игореве» — это тальник, ивняк (в изобилии растущий по берегам рек и образующий густые заросли), или же — собирательное название гибких ветвей кустарников и деревьев.

Очевидно, что бегство Игоря из плена большей частью проходило по берегу Донца (об этом свидетельствует и автор «Слова»: см. диалог князя Игоря с Донцом). Кроме того, нужно учесть следующие факторы: 1) река служила хорошим ориентиром; 2) в густых прибрежных зарослях легче скрываться от погони; 3) на реке легче добывать водоплавающих птиц «к завтраку, обеду и ужину». Кстати, по берегам Донца растет не только ива, но и такие деревья и кустарники, как дуб, тополь, крушина, калина.

Нельзя не отметить, что в «Слове», если можно так выразиться, буквально царит птичье царство (из всех упоминаний представителей фауны 2/3 приходится на долю птиц). В рассматриваемом нами фрагменте — условно его можно назвать «Половецкая погоня» — тоже говорится только о птицах. В начале описания погони разговор едущих по следу князя Игоря половецких ханов Гзака и Кончака сравнивается со стрекотанием сорок. Следовательно, половцы здесь отождествляются с сороками, и, тем самым, сороки, в отличие от других птиц, занимают в описании погони главенствующую роль. Заканчивая описание погони, автор вкладывает в уста Гзака и Кончака величание Игоря соколом, — но читателям (или слушателям) поэмы уже и так ясно: не сорокам ловить сокола! Упоминание полозов среди описания птиц звучало бы вопиющим диссонансом.

Почему же автор «Слова» подчеркивает, что именно сороки ползали по ветвям? Из всех птиц, перечисленных в рассматриваемом отрывке, пожалуй, только сороки наиболее активно реагируют на появление человека. Некоторые исследователи считают, что природа сочувствует Игорю, — поэтому и молчат птицы. Но ведь природа здесь враждебна: Игорь бежит из плена, и путь его пролегает по местам обитания половцев. Скорее всего, автор «Слова» подчеркивает, что Игорь передвигался так осторожно, что даже чуткие птицы не заметили его появления. Кроме того, сороки активны в светлое время суток, и их молчание можно объяснить еще и тем, что дело происходит затемно, в предрассветный час («соловьи веселыми песнями свет возвещают»).

Что касается замечания многих исследователей, что сороки не ползают, — но ведь и струны гуслей сами не рокочут, и колокольный звон из Полоцка нельзя услышать в Киеве (примеры можно продолжить). Да, автор «Слова» хорошо знает повадки представителей фауны, но, тем не менее, «Слово» — не биологический трактат, а публицистическое творение, созданное яркими художественными образами по горячим следам реальных событий.

Необходимо отметить еще один нюанс. В мусин-пушкинской рукописи было слитное написание текста, разделение на слова и предложения осуществили первые издатели. Судя по их переводу — «…двигались только по сучьямъ…», — слитное написание «полозїю» в первом издании следует считать опечаткой (вместо «по лозїю»). Об этом свидетельствует и екатерининская копия.
Таким образом, фраза «…сорокы не троскоташа, полозїю ползоша только…» ясно читается и понимается без всяких поправок.