Однако, вскоре ситуация изменилась. Наши далекие предки быстро смекнули, что вегетарианство до добра не доведет, и открыли сезон охоты, продолжающийся по сей день. А там уж слово за слово, человек встал на ноги, взял в руки палку и совершенно справедливо решил, что все вокруг — и тропинки, и лесок, в поле каждый колосок — принадлежит ему и только ему.
Тогда-то и начались попытки присвоения четырех первоэлементов — воздуха, земли, воды и огня. И если с воздухом вопрос как-то сам собой отпал, а земля и вода сдались без боя и перешли в народное достояние, то с огнем человеку пришлось изрядно помучиться. Огонь — это не какая-нибудь груша, его с ветки не сорвешь, в карман не положишь. Да и характер у стихии оказался прескверный: при любом удобном случае огонь норовил если не спалить человеку жилище, то хотя бы испортить вкус жаркого из мамонта. Так в историю вошло и прочно закрепилось понятие «пожар».
Сухой язык
Так, в 64 году нашей эры запылал «вечный город» Рим. Масштабы пожара и количество жертв остались неизвестны, однако последствия знает каждый школьник, догрызший гранит науки до курса истории древнего мира: Великий Римский пожар стал поводом для гонения христиан, с легкой руки Нерона обвиненных в поджоге. Спустя 1869 лет эта история повторилась, с той разницей, что вместо Рима горел Рейхстаг, а место злобных христиан-поджигателей заняли немецкие коммунисты, которых ничтоже сумняшеся обвинили в попытке захвата власти.
Однако вернемся к событиям глубокой древности, где пожары из стихийного бедствия превратились в механизм политического воздействия. Лучше всех на себе этот механизм испытала легендарная Александрийская библиотека, бывшая некогда крупнейшей библиотекой античного мира. Первопроходцем в библиотечных поджогах стал Юлий Цезарь, подавлявший внутреннюю распрю и попутно спаливший половину бесценных свитков. Спустя 200 лет император Аврелиан решил продемонстрировать свое превосходство непокорным вассалам. Что он сделал в первую очередь? Правильно — спалил Александрийскую библиотеку! Спустя сто лет восстановленную по крупицам библиотеку подожгли в третий раз, а в 646 году жемчужина науки античности вспыхнула в четвертый и последний раз.
Великие пожары пережили практически все более-менее значимые мировые столицы. В 1666 году практически дотла сгорел Лондон, в 1842 году четверть Гамбурга превратилась в пепелище, а в 1871 году Великий Чикагский пожар уничтожил большую часть города Чикаго. На долю же Москвы такое сомнительное удовольствие, как городской пожар, выпадало аж три раза. И все три раза Москва, подобно птице Феникс, восставала из пепла, приобретая куда более привлекательный облик, чем до стихии.
Но оставим предания старины глубокой — даже в наше время в Москве произошло как минимум три пожара, бывших на слуху у всей страны. Разумеется, речь идет об Останкинской телебашне, Московском Манеже и клубе «Дягилев». Первые два уже успели войти в своеобразный список самых известных пожаров.
Третий же, метко названный гламурным костром в центре Москвы, отозвался болью в сердцах тусовщиков всей страны, среди завсегдатаев клуба и тех, кто страстно, всеми фибрами души мечтал хотя бы раз пройти строгий фейс-контроль и оказаться под сводами этого пристанища для скучающих олигархов. Столичные клабберы еще долго будут ностальгировать по самому гламурному местечку столицы. Конкурентов у «Дягилева» было мало, а альтернативу ему найти сложно. Ведь на этой площадке проходили все самые статусные мероприятия столицы.
Но что это мы все о грустном, да о грустном? Ведь помимо основного своего значения, слово «пожар» испокон веков носило аллегорический характер. Вряд ли найдется хотя бы один поэт, не употребивший хоть раз в жизни романтическую связку «пожар любви». Вроде бы тот же пожар, а как меняется смысл!
Так что, если у кого-то из вас, дорогие читатели, появится странное и неукротимое желание всенепременно испытать на себе какой-нибудь пожар, пусть это будет пожар именно в поэтической его ипостаси. А стихийные бедствия мы, пожалуй, оставим пожарным — это их конек!
Что то с трудом верится, что человек жил в гармонии с природой. Борьба за выживание заставляла человека совершенствоваться. А так можно подумать, что он жил в раю.
насчет пожаров в Москве "
Первый московский пожар произошел в 1177 году. Рязанский князь Глеб, повздорив с московским князем, пришел к Кремлю (тогда представлявшему собой пару деревянных срубов, огороженных разбойничьим частоколом) и без зазрения совести спалил его. Впоследствии деревянная Москва каждые 20–30 лет выгорала...
Москва горела 100 раз, 13 из которых выгорала полностью. Ни одно стихийное бедствие не принесло Москве столько вреда, сколько огонь! Москва семь веков была деревянным городом, а потому если где-то вспыхивал огонь, он охватывал целые улицы, слободы, а иногда и весь город."
Оценка статьи: 4
0 Ответить
Сергей Яскевич, в австралийском буше растут деревья банксии. У них такие твёрдые шишки, что только пожар может их открыть (они трескаются). Если бы не пожары, буша бы не было, наверно.
0 Ответить
Валентина Цукерман,
Не знал! Вот ведь век живи, век учись!
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Превосходная статья! Кто бы мог подумать, что можно настолько легко и увлекательно писать о таких "тяжелых" вещах, как пожары...
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Стараемся =)
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Хорошо написано, с юморком так. Прочитала с удовольствием.
,
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Спасибо!
Оценка статьи: 5
0 Ответить