Кто в 10 лет просил Христа ради, а в 28 написал марш, любимый миллионами людей?

Семья была нищая, не каждый день на столе был даже хлеб, и всего богатство-то и было Васятка и его брат с сестрой. Поначалу младший чувствовал себя самым сытым в семье, но вскоре молоко у матери «сгорело», и малыша перевели на тюрю, мать пережевывала краюху хлеба, укладывала размякший хлеб в марлечку и давала ее младшенькому. На этой тюре он и набирался сил…

Тяжкая доля

Когда малышу исполнился год, Иван Агапкин свез свою супругу на погост — очередная беременность убила и ее, и неродившегося младенца. И остался Вася без матери.

Хорошо еще нашлась добрая девица, согласившаяся выйти замуж за многодетного вдовца. И к Васе относилась, как к родному, не обижала, но и не баловала. Да и чем было баловать, если она работала, не разгибаясь, с утра до ночи, Иван гнул спину на помещика, а каждая копейка добывалась таким трудом, что была похожа на огромный слиток золота.

Иван решил уйти с батрацкой работы, нанялся в астраханский порт бурлаком, таскал баржи по Волге. Здесь платили чуточку больше, а потому Агапкин спустя какое-то время забрал семью в Астрахань. Да только не на счастье. Однажды владелец баржи, желая получить как можно больший барыш, загрузил ее без меры. Бурлаки, буквально разрывая жилы, вытянули ее, но оказалось, что после этого Агапкин как прилег на землю, так и не поднялся. Его привезли в больницу, но земский врач только развел руками: «Надорвался. Не жилец!».

Так в 10 лет Вася потерял и отца. А на следующий день после похорон мама собрала самых старших детей и сказала: «Кормить вас нечем. Берите котомки, и просите Христа ради. Даст бог — выживем…».

Подайте Христа ради

Стыдно просить, а куда денешься? Васе подавали охотнее чем сестренкам, видели, парнишка смышленый, а в беду такую каждый может попасть. Он приносил домой все до последней крошки, потому что были в семье еще и младшие дети. Эта потребность — отдавать все семье — осталась у него по гроб жизни.

Как-то раз в поисках подаяния Вася забрался совсем уж далеко, в ту часть Астрахани, в которой еще не бывал. Неудивительно, что он просто заблудился. Он уже отчаялся и хотел спросить дорогу у прохожих, когда услышал нечто такое, что заставило его замереть на месте с раскрытым ртом. Это звучала медь духового оркестра. Сначала полились звуки, а потом Вася увидел ровный строй военных музыкантов.

Как крысы за волшебной дудочкой Нильса, мальчишка, словно завороженный, побежал за оркестром. Остановил его только крик дневального по КПП: «Куда прешь, малец? Не видишь? Здесь воинская часть, посторонним нельзя!».

Воспитанника приходилось выгонять из класса

А назавтра, едва только наступило утро, Вася уже стоял на том месте, где вчера впервые встретился с оркестром. На этот раз он присмотрелся к нему более внимательно, и неожиданно обнаружил, что несколько «солдатиков» не намного старше его самого! Значит, и у него есть шанс!

Разразился ливень! Обыватели попрятались под навесы, а Агапкин снова бежал за оркестром. И это не ускользнуло от внимания капельмейстера. Когда отряд подошел к воротам КПП, офицер поманил пальцем маленького попрошайку.

 — Нравится? — кивнул он в сторону удаляющегося оркестра.
 — Очень, — сознался Вася. — И тут же, испугавшись, что руководитель оркестра уйдет, выпалил: — Дяденька, а можно и мне с вами заниматься?

 — А ты разве играешь на каком-либо инструменте?
 — Нет, но я обязательно научусь. Глазом моргнуть не сумеете!

А назавтра Василий Агапкин стал воспитанником военного оркестра Астраханского пехотного полка. Как и обещал, занимался очень старательно и гораздо больше, чем все остальные. Порой его выгонял из класса только дневальный: «Мигом, малец, а то на вечернюю поверку опоздаешь»…

Больше всего Василию нравилась труба. Из нее он мог выдувать такие звуки, что не каждому взрослому трубачу под силу. Труба его, собственно, и кормила. Вскоре он начал менять места службы, объехав почти весь Кавказ — всегда перебирался туда, где чуточку больше платили. Некоторое время провел и в Грозном.

Когда парню исполнилось 22 года, его призвали в армию и отправили служить в Тифлис. Он не скрывал от своих командиров, что очень хочет поступить в Московскую консерваторию. Но для этого, помимо таланта, необходимы были еще и деньги, а у Агапкина их всегда не хватало, он все отсылал мачехе…

Его любил весь Тамбов…

Незадолго до демобилизации выход был найден — в Тамбове есть музыкальное училище с отделением духовых музыкальных инструментов. Можно попробовать устроиться туда…

… Но для начала в Тамбове нужно было найти работу. На весь город всего три оркестра, два полупрофессиональных и один военный. Василий по привычке первым делом обратился в военный. Капельмейстер сначала и слушать не хотел о приеме нового трубача, но потом любопытство взяло верх, и он попросил парня молодого человека сыграть.

С первых же звуков капельмейстер понял, какой талант ему достался. И молча зачислил Агапкина в штат.

Вопрос с работой был решен. Но для того, чтобы поступить в училище, этого было мало. И тут судьба послала Василию спасение. В образе симпатичной русоволосой Олюшки, которой так нравился статный усатый «гусар», солист духового оркестра, что она подошла к нему сама.

Она была одной из самых востребованных модисток Тамбова, обшивая добрую половину местных модниц, а потому в отличие от Василия деньги у нее водились. Именно она наняла репетиторов и помогла парню, ставшему ее мужем, поступить в училище. А в качестве свадебного подарка преподнесла ему … пианино.

Светловолосое спасение…

Шел 1910-й год, а спустя десять лет она снова спасла его, когда красноармейца Агапкина схватили повстанцы атамана Антонова. Его хотели расстрелять, но в не успели, к атаману ворвалась простоволосая женщина:

 — Не губите, он же не боец, он — композитор!

Александр Степанович Антонов, проведший в царских застенках с 1909 по 1917-й год, пытался казаться демократичным:

 — Композитор? А позвольте полюбопытствовать, что он написал?

Такие вот проводы…

…Это случилось осенью 1912 года, когда участились набеги турецких янычар на сербские города. Сербы героически сражались, уходя в партизанские отряды. Их провожали жены и матери, прощаясь, быть может, навсегда. В российских газетах тогда одной из самых популярных была сербская тема и рассказы о том, как сражаются «братушки».

На этой патриотической волне у Агапкина начала «вызревать» мелодия. Она мучила его несколько дней, пока однажды не заструилась сама из-под клавиш пианино. Это был марш. Но очень уж «неправильный», в тональности ми-бемоль минор. Тогда такие марши никто не писал, считая, что они должны быть бравурными, будить подъем душевных сил, а не грусть! А тут при его исполнении сами по себе становятся влажными глаза.

Но где они сегодня, эти скептики? А марш, который Агапкин назвал «Прощание славянки», до сих пор будоражит души миллионов людей. И мало кто знает, что он «расписан» по ролям. Флейты, кларнеты и саксофоны «плачут» вместе с женщинами, а трубы и ударные зовут мужчин на фронт.

 — «Прощание славянки?» — не поверил своим ушам Антонов. — Если он сам его написал, то должен сыграть его без ошибок! Давайте сюда этого коммуняку! Послушаем!

Агапкин сыграл свой марш без ошибок. Но уже в середине мелодии Антонов с изменившимся лицом вскочил со стула и скомандовал: «Всем встать! Перед нами сам автор «Прощания славянки»!

Другого мне и даром не надо

…Жизнь есть жизнь. Тогда Василий Иванович был спасен. Но однажды его Олюшка, эта святая женщина, вернувшись с отдыха из Кисловодска, вбежала в комнату, чтобы поцеловать своих троих детей и любимого мужа, но обнаружила только записку от него: «Дети у соседки. Я полюбил другую…».

Да, он ушел. Но она ни разу не укорила его этим, не чернила отца в глазах детей. Просто их пути разошлись. Раз и навсегда. После развода замуж она больше не вышла — была однолюбкой. Сказала только: «Такого, как Вася, мне все равно не найти, а хуже — не надо…».

Марш прощания и марш Победы

Агапкин долгие годы был капельмейстером 1-й московской школы транспортного отдела ГПУ, потом НКВД. Именно он 4 ноября 1941 года был вызван маршалом Буденным и получил строгий приказ: через два дня он должен собрать оркестр, который выступит 7 ноября 1941 года на Красной площади.

Именно Агапкин со своим оркестром был на той же Красной площади во время легендарного парада Победы. И что символично: оба раза он исполнял «Прощание славянки», которая двумя десятками лет раньше стала вдруг гимном, как Красной, так и Белой армии. Кстати, оркестр Агапкина играл и на похоронах Ленина.

Василий Иванович скончался 29 октября 1964 года на 81-м году жизни, и похоронен на Ваганьковском кладбище. А на его памятнике выгравированы первые ноты его знаменитого марша…

Два текста марша вы можете найти в комментариях…