Рассказ однополчан — семьи бывшего лётчика Файбисович П. Б. и его жены бывшего мастера по радио Файбисович А. П.

Я пошла в военкомат и попросила взять меня на фронт, написала заявление, и в этот же день была направлена в г. Вольск в школу младших авиаспециалистов. В январе 1943 года я закончила ШМАС и получила специальность «мастер по радиооборудованию». В этой же школе вместе со мной занималась Лида Клокова. Из города Вольска нас — девушек-курсантов в звании младший сержант направили в г. Кинель-Черкассы Куйбышевской области, где пробыв непродолжительное время (были на заготовке леса 2 месяца) познакомились с Калугиной (Князевой) Евгенией Григорьевной. Нас, девушек — мастеров, радиогруппу 8 человек откомандировали в г. Казань в БПС 9-го запасного авиаполка. Месяца полтора я поработала по специальности в радиомастерской, а потом меня взяли в отдел боевой и политической подготовки при 8-ой запасной авиабригаде машинисткой, где я работала до февраля месяца 1944 года.

В феврале 1944 года прибыл из Харькова с 6-го штурмового авиакорпуса вербовщик (как его тогда называли), который набирал на фронт младших авиаспециалистов. Мы с девочками изъявили такое желание, подошли к нему, записались и, таким образом, попали в 6 ШАК, откуда нас направляли в 198 Штурмовую авиадивизию, а уже с дивизии направили по полкам.

Я, Князева (Калугина) и Клокова попали в 567 ШАП. Прибыв в полк в г. Миргород, в штабе полка нас направили по эскадрильям: Женю — в первую авиаэскадрилью, Лиду — во 2-ую, а меня — в 3-ью авиаэскадрилью, всех нас троих мастерами по радио. Эскадрильи размещались в школе на 2-ом этаже. При подъёме на 2-ой этаж навстречу нам шёл лётчик, младший лейтенант Файбисович, который сказал нам, где находится какая авиаэскадрилья. Тогда ни я, ни мои подруги и подумать не могли, что я стану боевой подругой такого весёлого улыбающегося нам лётчика.

В первой эскадрилье была ещё одна девушка — Тася Сурело — мастер по электрооборудованию. Кроме нас четверых были ещё три девушки парашютоукладчицы: Аня Палтусова, Тася Ткач и Марина Калмыкова, все мы были очень дружны, во всём и всюду друг другу помогали, как между собой, так и ребятам.

Весь личный состав полка с энтузиазмом и любовью готовил материальную часть, чтобы быстрее попасть на фронт, потому что хотелось, чтобы быстрее кончилась война и, тем самым, приблизить встречу с родными.

Старшие товарищи проводили с нами беседы о положении на фронтах и в тылу нашей Родины.

На построениях нам зачитывали приказы, в которых поощрялся личный состав, как технический, так и лётный. Было очень приятно слушать, когда в приказе отмечались те или иные успехи в освоении тех или иных задач личным составом. Мне было приятно слышать, когда командир хвалил моего друга Файбисовича за отличное бомбометание и стрельбу, за то, что хорошо держался в строю при полётах строем.

Весь технический состав был доволен, если лётчики успешно выполнили своё задание в полётах, мы считали, что труд, вложенный нами, не пропадает. Мы, девушки, кроме своей работы всегда помогали ребятам в их работе, правда, подвешивать бомбы, они нас не допускали. Кроме того, мы следили за их опрятностью (стирали их подворотнички, платочки, бывал, и полотенца). Жили мы на частных квартирах и эту работу выполняли, придя домой после ужина.

Весь личный состав все свои силы и умения вкладывал в победу над врагом.

Мне хочется отметить, что у нас в эскадрилье при подготовке к боевым действиям и когда участвовали в боях, аморальных случаев не было.

В первых числах июля личный состав улетел на фронт, а мы, техсостав, ехали эшелоном. В ночь на 5 июля наш эшелон подвергся сильной бомбёжке, это была станция Коростень. Поезд остановился, и последовала команда покинуть вагоны и рассредоточиться в поле. Всю ночь нас бомбили, а часам к 11-ти всё стихло, мы собрались у вагонов и стали готовить завтрак. К нашему «столу» подошёл комсорг полка Муравьёв, принёс мне торт и поздравил меня с Днём Рождения (где достал торт — не знаю, сказал, у тёти). Позавтракав, отпраздновали мой День рождения. А 6-го июля наш эшелон прибыл на станцию Маневичи без потерь. Мы приступили к подготовке самолётов к боевым вылетам.

7 июля первыми на боевое задание полетел старший лейтенант Подкопаев (стрелок — Гарелов Витя), лейтенант Ивутенко (стрелок — Брехливый Витя), лейтенант Гурьев со своим стрелком (фамилию не помню) и младший лейтенант Файбисович со стрелком Богдановым Витей.

Мы все с нетерпением ждали их возвращения, и когда над аэродромом появилась четвёрка «Илов», мы все зааплодировали и закричали «Ура!».

Когда зарулили на стоянку, мы стали осматривать самолёты. Все самолёты имели пулевые пробоины и царапины от зенитных снарядов. У Вити Богданова пули прошла между ног. Мы долго расспрашивали лётчиков, как и что они видели, что уничтожили, было очень интересно, все были возбуждены, а Муравьёв так был возбуждён, что даже выкрикнул: «Как я вам завидую! Вы уже дали по гадам, — молодцы!». Вот так началось наше участие в боях с немецко-фашистскими захватчиками в Ковельской операции на 1-ом Белорусском фронте.

Знали б вы, где нас разместили при нашем прибытии. Нашли хороший двор с большим сараем и добротный дом. Меня поселили в доме, а лётный и технический состав — в сарае. Впоследствии мы узнали, что хозяин был бандеровец. Ночью его никогда не было дома, мы тогда не придали этому особенного значения.

На этом аэродроме мы сидели не долго, за это время нас частенько бомбили.

Затем полк перелетел в Польшу в город Любартув. С этого аэродрома у нас начались потери: экипаж Подкопаева (воздушный стрелок Гарелов Витя), экипаж Гурьева (фамилию воздушного стрелка не помню).

С Любартува полк перебазировался на аэродром Новинки. С этого аэродрома начались боевые действия полка во взаимодействии с войсками, которые находились на плацдармах Варка, Пултуск и Сероцк. К этому времени у нас с Павликом завязалась дружба, и все в эскадрилье и даже в полку поддерживали такую дружбу.

Случилось так, что 18 августа после обеда вдруг срочно собрали сборную шестёрку полка, ведущим этой шестёрки был заместитель командира полка майор Шебеков. Эта шестёрка вылетела на выполнение задания. В этой группе шестым был Павлик, у него на самолёте был перспективный фотоаппарат. Павлик не вернулся с боевого вылета. Когда начали спрашивать, где Файбисович, то ведущий сказал, что его подбили, и он перешёл на свою территорию, его прикрывали наши истребители «Лавочкины».

Можете представить себе моё состояние. Сколько было слёз и переживаний, и только на третий день узнали, где он, и что с ним.

К нему на самолёте По-2 полетел старший лейтенант Ивутенко с механиком самолёта Файбисовича, кто точно — не помню, по-моему, это был Довгиш Володя. Оказалось, что Павлика подбили «мессершмитты», одного их которых сбил Володя Богданов. Самолёт его был сильно повреждён, и он сел на аэродроме Подледувка.

А вот, как это было, расскажет сам Павлик".

Павел Файбисович:

"Шла подготовка Варшавской операции. Было время обеда, наша столовая находилась рядом со взлётно-посадочной полосой в небольшой роще. Было приятно обедать на свежем воздухе, как в лесу. Я заканчивал обедать, ко мне подошёл Ивутенко и говорит: «Ты полетишь в группе с Шебековым и сфотографируешь результат бомбёжки». Мой самолёт стоял на противоположной стороне, а самолёт Шебекова — рядом со столовой. Когда я шёл к своему самолёту, видел, как стрелок Шебекова подал ему банку с водой, он выпил и стал одевать парашют. Я побежал к своему самолёту, он уже был подготовлен к вылету, и не Довгиш доложил о его готовности. Я сел в самолёт, и тут последовала команда: «Запускай!».

Затем по команде вырулили на взлётную, и наша шестёрка поднялась в воздух. Шебеков всё время вёл нас с набором высоты. Мне было очень трудно нагнать их, так как я был шестым, и курс на цель был взят прямо со взлёта. Летели прямо в правом пеленге, растянулись, но к цели подошли на нормальных интервалах на высоте 1200−1300 метров.

Цель нашей штурмовки в районе Сероцкого плацдарма — в лесу сосредоточились танки, их необходимо было уничтожить, так как немцы пытались сбросить наши войска с плацдарма. При подходе к цели нас встретил сильный огонь зениток противника, мы начали маневрировать и стрелять из пушек и пулемётов, а также пустили по цели «РСы».

Ведущий отлично вывел нас на цель. Цель поразили хорошо. Мне пришлось сделать маневр фотографирования, я снизился до высоты 200−150 метров.

В это время группа уже выходила из боя на свою территорию. Высота полёта группы была примерно 800−1000 метров, и группа стала удаляться и, естественно, увела за собой прикрытие наших истребителей. Я стал подворачивать самолёт, чтобы догнать группу и быстрее выйти на свою территорию. Виктор мне подал сигнал по светотаблу «истребители». СПУ не работало, я моментально убрал газ, и в это время посыпались осколки стекла с приборной доски и бокового стекла кабины, самолёт сильно наклонило и развернуло влево. Я увидел, как выползает, сильно задрав нос кверху «мессер», и к нему тянется трасса, которую выпускает из пулемёта Виктор. Видимо, лётчик держался в хвосте моего самолёта, и когда я убрал газ, скорость моего самолёта резко снизилась, высота была маленькая, и он побоялся выйти вперёд, так как у меня сильный огонь: 2 пушки и 2 пулемёта. Самолёт врезался в землю, об этом мне сказал Виктор, когда мы сели на аэродром. А мы выскочили на свои зенитки, которые отбили 2-ой самолёт, атаковавший нас сверху, мы уже не видели, что с ним произошло.

Подтверждение о сбитом самолёте пришло от наземного командования, и Виктор получил 1000 рублей.

Таким образом, получается, что меня не прикрывали «Лавочкины», а сбивали, вернее, пытались сбить «мессера».

Выйдя на свою территорию, я уже не пытался догнать своих, так как самолёт плохо слушался рулей. Чтобы уберечь самолёт от сваливания, правая нога у меня была выдвинута вперёд почти до отказа, шарик «пионера» был загнан в противоположный угол, и я не мог пользоваться курсом. Я летел на восток и скоро увидел впереди себя самолёт, он заходил на посадку прямо в створе моего полёта.

Подойдя к аэродрому, я увидел посадочные знаки, аэродром был стационарным, большим. Пройдя через аэродром, я стал производить маневр на посадку.

При выходе из боя, первым делом, стал связываться с Виктором, но самолётное переговорное устройство не работало, а по световой сигнализации понял, что у него всё в порядке. Вдруг я почувствовал пощипывающую боль около кисти левой руки, я подумал, что ранен и решил, что если буду истекать кровью, то сяду на «пузо», и успокоился.

При заходе на посадку я вспомнил о приказах, в которых рекомендовалось не выпускать щитки, если повреждён самолёт — лётчики погибали, так как были перебиты тяги, и самолёт переворачивался и врезался в землю. Я щитки не выпустили, тем самым, спас себя и Витю. Когда приземлились, я выключил двигатель, тормозили, не пользуясь тормозами, самолёт остановился в конце полосы. Не успели мы вылезти из самолёта, как нас окружили со всех сторон люди, они подумали, что стрелок сильно ранен или убит, а две женщины в белых халатах стали спрашивать, не ранены ли мы. Тогда я вспомнил про свою руку и, завернул рукав — на руке в нескольких местах была пробита кожа мелкими осколками, и запеклась кровь. Сестра перевязала руку, а через несколько дней я снял повязку — всё обошлось.

Когда мы зарулили на стоянку, я выпустил щитки, один щиток выпал и повис, была перебита тяга. Мы с Виктором осмотрели самолёт, он был изрешечён, попадания были и сверху, и в кромку обтекания плоскостей, левого элерона вообще не было.

Прибыв на КП, я доложил о выполнении задания и обо всём случившемся, а также попросил проявить плёнку фотоаппарата и сообщить в нашу армию и полк, так как это была другая армия.

Плёнку проявили и отпечатали фотографии в этот же день. Мне дали снимки с дешифровкой, на плёнке был виден лес и взрывы бомб в лесу, а также следы гусениц от танков. Цель была уничтожена, плацдарм остался в наших руках. Через два дня прилетел Ивутенко и привёз Довгиша Володю — механика самолёта, я снимки отдал Ивутенко, а он отдал их начальнику оперативного отряда капитану Мишарину. За проявленную инициативу мне объявили благодарность в приказе.

Мы всем экипажем ремонтировали самолёт. Когда он был готов к вылету, я его облетал, и мы стали готовиться к вылету домой, попросили заправить самолёт бензином, но бензин не дали, ибо у нас не было лимитной книжки, и мы были из другой армии и даже фронта. Тогда я рассчитал, что нам хватит долететь домой того горючего, что есть у нас в баке. При полёте домой, прошёл над аэродромом, сделал горку и дал салют из пушек и пулемётов, так мы простились с этим аэродромом.

Случилось так, что курс я на карте проложил от пункта Подледувка, а начал полёт с аэродрома и поэтому прилетел на аэродром Радзынь. Хорошо, что я знал дорогу с Радзыни на свой аэродром Новинки и прилетел домой на честном слове — последних каплях бензина.

Когда я приземлился на своём аэродроме, мне стало так легко и радостно, что будто бы я с себя сбросил 100 пудов. Весь личный состав встретил нас с большой радостью, старшина сохранил положенные 100 грамм за вылет и за праздник. Конечно же, мы отметили, хоть и с запозданием, праздник авиации. При встрече с Аней я увидел её плачущую, но глаза искрились большой радостью. С тех пор день 18 августа в нашей семье отмечается не только праздником авиации, но и ведётся отсчёт нашей совместной жизни.

Радзинь — аэродром был мне уже знаком до этого, потому что при выполнении операции по захвату и удержанию плацдармов за рекой Вислой при подготовке к наступлению наших войск в Варшавской операции, от нашего полка была направлена группа в составе штурмана полка капитана Круглова, меня, Власова и Белостоцкого на этот аэродром.

Это большой аэродром, и там для участия в операции сосредоточилось большое количество самолётов. Мы туда прилетели накануне утром и целый день ждали, когда будет команда на вылет. Погода была солнечная, полный штиль, видимость плохая, в воздухе пахло гарью и пылью. После обеда нас собирали, всех участников, весь лётный состав, и перед нами выступил руководитель этой операции. Он сказал: «Нам передали, что наземные войска, участвующие в боях за расширение плацдарма, просят, чтобы помогла авиация. На поле боя видимости нет. Пыль поднялась на большую высоту, горизонтальной видимости нет. Кто может выполнить полёт на штурмовку и после выполнения задания произвести посадку в своём полку?». И тогда воцарилась абсолютная тишина. Вдруг, капитан Круглов говорил: «Я со своими лётчиками могу выполнить это задание». Мы, конечно, в таких условиях не летали, да и ориентироваться было трудно, ведь видно только под собой. Мы полетели плотным строем и вышли на цель как раз вовремя, атаковали по ведущему, выполняя его команды, отстрелялись и отбомбились и пришли домой. В этот день другой авиации на этом участке кроме нас не было, как с нашей стороны, так и со стороны противника. Таким образом, мы помогли наземным войскам расширить плацдарм".

Продолжает о себе рассказ Аня.

«До 1968 года я растила наших детей. После демобилизации Павлика, и после того, как дети закончили школу, я стала работать. Специальности у меня не было, и я работала кассиром в аптеке. В 55 лет вышла на пенсию при неполном рабочем стаже.

У меня было две сестры-двойняшки. Во время оккупации одну успели спрятать, а вторую забрали немцы. Ей было тогда около 15 лет. Она работала на каком-то немецком заводе, было очень тяжело. Убегала 2 раза. Её ловили и возвращали. Я сама в оккупации не была, но знаю, как это было тяжело и страшно.

За нашу прожитую вместе с Павликом жизнь мы воспитали троих сыновей, а они подарили нам 4 внучки и одного внука. Старшая внучка уже на 3-ьем курсе университета, а младший внук Саша уже во 2-м классе. Все дети честно и правильно строят свою жизнь, и мы гордимся ими".

Боевой путь 3 авиаэскадрильи 567 ШАБП за 1944−1945 г. г. по воспоминаниям лётчика 3 аэ Файбисовича П. Б., подготовленным для первой части Сборника

«…Укомплектование эскадрильи происходило в г. Миргороде Полтавской области.

Лётный состав авиаэскадрильи пополнился сразу 5-ью лётчиками в январе 1944 года, это товарищи:

Старший лейтенант Подкопаев, младший лейтенант Гурьев П., лейтенант Ивутенко, младший лейтенант Файбисович и младший лейтенант Белостоцкий. Все прибыли с Дальнего Востока.

Первая часть программы по подготовке лётного состава проводилась зимой, а затем полк перебазировался в с. Козельщина Полтавской области, где была закончена окончательная подготовка к боевым действиям. Эскадрилья под руководством командира авиаэскадрильи старшего лейтенант Подкопаева была отлично подготовлена к боевым действиям, а также сплочён дружный коллектив личного состава эскадрильи.

В июле 1944 года эскадрилья (в составе полка) вылетела на 1-ый Белорусский фронт в таком составе:

1. Командир эскадрильи старший лейтенант Подкопаев

2. Лётчик младший лейтенант Гурьев

3. Лётчик командир звена лейтенант Ивутенко

4. Лётчик младший лейтенант Файбисович

5. Лётчик младший лейтенант Белостоцкий

6. Лётчик командир звена Власов

7. Лётчик младший лейтенант Карлашов

8. Лётчик младший лейтенант Кравцов

9. Лётчик младший лейтенант Метелев

Весь технический состав следовал железной дорогой, и подвергся ожесточённой бомбардировке в р-не г. Коростень, к счастью, никто не погиб.

Эскадрилья приземлилась на аэродроме ст. Маневичи. 1-ый боевой вылет с аэродрома Маневичи произвели Подкопаев, Гурьев, Ивутенко, Файбисович. В составе четвёрки задание выполнили, и все возвратились невредимыми на свою базу. Это был первый вылет в полку последнего формирования.

Наши войска быстро продвигались на запад, и мы перелетели на аэродром г. Любартув на территории Польши. Эскадрилья вела боевые действия на всей территории Польши и участвовала в боевых операциях, взаимодействуя с танковыми войсками армии Батова.

Кроме того, выполняла боевые действия по удержанию плацдармов на реке Висла (западный берег), а также вела боевые действия по уничтожению скопления войск и техники противника. Участвовала в боях за освобождение Варшавы, прошла с боями по всей Польше и приземлилась в логове зверя, в г. Шнайдемюль.

С аэродрома Шнайдемюль вела боевые действия по уничтожению стационарных укреплений противника в Померанской операции.

Со Шнайдемюля перебазировались в г. Зольдин, с аэродрома которого вели бои на р. Одере в районе Кюстрина и Франкфурта, а также на подступах к Берлину.

Наша эскадрилья первая из полка штурмовала Берлин, а затем, 1 мая 1945 года производила вылеты на кинофотографирование Берлина.

По существу, для эскадрильи кончилась война 2-го мая 1945 года.

За время боевых действий в Великой Отечественной войне за период июль 1944 — май 1945 гг. эскадрилья совершила более 600 боевых вылетов на уничтожение войск и техники противника, при этом, было уничтожено много солдат и офицеров, танков, артиллерии и миномётов, железнодорожного и наземного транспорта, складов с боеприпасами и другой техники.

В боях с фашизмом в это время смертью храбрых погибли товарищи в составе экипажей:

— Старшего лейтенанта Подкопаева

— Старшего лейтенанта Ивутенко (воздушный стрелок Брехливый)

— Младшего лейтенанта Гурьева

— Младшего лейтенанта Щербакова

— Лейтенанта Фураева (воздушный стрелок Татьянич)

Был убит в самолёте воздушный стрелок Горчаков во время боя с фашистским самолётом Ме-109.

Прибыло лётчиков на пополнение: лейтенант Фураев, лейтенанты Гальцов, Попеев, Бондаренко.

Мой стрелок — Богданов Виктор Иванович в одном из боевых вылетов сбил фашистский самолёт Ме-109.

Из технического состава помню таких товарищей:

Инженер авиаэскадрильи старший лейтенант Долгов, техники звеньев: старший лейтенант Джения, старший лейтенант/лейтенант Абрамченко и Буторин. Механики сержанты Роженко, Пресняков, Сиротин. Оружейники: Салмаев, Травкин…, механик по радио Лукин, по электрооборудованию — Еманин. Воздушные стрелки: сержанты Богданов, Терехин…

Не помню, был ли награждён орденами техсостав, который готовил днём и ночью лётную часть…

Во 2-ой эскадрилье из девушек была одна — мастер по радио — ныне моя жена Анна Прокофьевна — младший сержант.

Чтобы хорошо, правильно и точно отразить путь авиаэскадрильи, необходимы беседы с личным составом, а также архивные данные.

Весь лётный состав экипажей за участие в боях был награждён орденами. Кого-либо выделить не могу, все воевали смело и хорошо".