Началась эта история из жизни с того, что на деда вышел некий слепой старец, рассказывал бывший главный губернский начальник в своих мемуарах, вышедших много лет спустя после октября 1917-го. Слепец утверждал: в Осоргинском имении
«зарыт клад, да клад не маленький; награбил этот клад разбойник Морвин, который когда-то держал притон у моего отца. Когда же Пугачев кликнул клич, Морвин к нему потянулся на Волгу, да уходя говорит моему батьке: «За то, что ты меня покоил и пристанище мне давал, если я не вернусь с Волги, клад — твой». И нарисовал и записал, как и где его найти… Хранится он в двух подвалах под землей, а добра в нем миллионов на десять. Я же, добавил старец, отдал эту запись на сохранение в господскую контору. Позже контора сгорела вместе с бумагами, но слепец уверял: «И без планта найду. Батька мне столько рассказывал, да и я, когда зрячим был, столько смотрел на рисунок, что вспомню и найду все равно».
Дед долго раздумывал, искать клад или нет, и в конце концов сказал: «Пусть решит сам Бог». Отслужили молебен, к образу положили две записки — «Искать» и «Не искать», а после молебна будущая мать Михаила Михайловича, тогда еще девочка, «вытащила записку «Искать».
Велел барин созвать побольше народу с лопатами и пошли они к лесу. Слепой говорит:
— Тут должны быть две дороги, которые пересекаются, дороги должны быть торные, так как идут от деревни к деревне.
Дороги эти, действительно, были, так что все поверили слепцу. А он командует, будто зрячий: «Ставьте меня на перекресток». Привели его, поставили. «Ну, — говорит, — смотрите, православные. Вот тут неподалеку должно быть несколько вершин» (вершинами местные называли небольшие овраги-лощины). Народ так и загалдел: «Как же, как же, мы по ним и сено косим». «Ну, — говорит слепой, — рассмотрите: вершины эти составляют куриную лапу — четыре пальца вперед и один назад».
Посмотрели — и верно, куриная лапа. Ищите, говорит слепой, между вторым и третьим пальцем большой камень.
Ищет народ — камня нет. Тут один старик-крестьянин подтвердил, что был на его памяти камень, да свезли его в дальнее село на могилку кому-то, потому что плита была гладкая. Слепой же приговаривает:
— Жаль, что камня не нашли, от него надо было отмерить десять саженей по направлению к перекрестку и копать, нашли бы большущую саблю, и ею отмерить прямо на восток десять раз, тут и самый клад.
Решили тогда копать наугад, в разных местах. Месяц с лопатами не расставались, у всех вера пропала, да и надоело порядком. Вдруг «у одного что-то звякнуло под лопатой, на что-то наткнулся». И вытащили — да не клад, не саблю, а просто табакерку старую, только уж очень большую.
«Барин так рассердился, что тут же приказал все поиски бросить, сравнять все, что вскопали, и старика-слепца наградить и отправить домой».
И все же, отмечает Осоргин, «история этого клада вселила в моем деде надежду получить когда-нибудь крупное состояние», и когда в 1880 году он передал имение «моей матери, то в дарственном акте пометил, что половина клада, когда он найдется, должна принадлежать ему, до того верил в свое будущее богатство».
Клад, правда, так и не нашелся. А может, еще не все потеряно и обнаружится он когда-то? Вот уж кому-то повезет!..
Сейчас Гегель считается одним из величайших умов человечества. А что его не понимают - так гениев всегда не понимают. А выходит, при...