«Собачий мир» (1962). Прародитель жанра или сенсация на пустом месте?

Но реальность кусается, и об этом повествует культовая картина итальянцев Паоло Кавара, Гуалтьеро Якопетти и Франко Проспери «Собачий мир».

Итальянцы — это нация, которая, хоть и не изобрела кинематограф (хотя попытки присвоить себе славу, разумеется, были), но сделала его таким, какой он есть на сегодняшний день. Благодаря выходцам из Италии кино преобразилось до неузнаваемости, представ не только «самым важным из искусств», но и самым противоречивым. Там, где гладко стелил Феллини — жестко спал Пазолини. Пока Бертолуччи перетрясал моральные устои, его коллеги братья Тавиани задолго до Спилберга показали войну в самом страшном обличье. Странные киноизвращения Лилианы Кавани ничтожны по сравнению с ужасами, которые изобретали первые итальянские хоррормейкеры, чья фантазия порождала на экране непостижимое.

Вот и в документальном кино граждане этой страны отличились в самом нестандартном виде. В 1962 году трио режиссеров изобрело новый жанр документалистики, известный нынче как «мондо». Название это было взято из заголовка их совместной работы «Собачий мир» (Mondo cane). Идея снять «анти-документальное кино» пришла в голову Якопетти и Проспери. Они хотели показать, что наш мир, такой глянцевый и красивый, на самом деле далек от идеала. В пику «неореалистам», которые, по их мнению, делали лишь робкие попытки что-то изменить в сознании людей, авторы «Собачьего мира» сгустили краски, дабы акцентировать внимание на сенсационных, странных, ужасных или смешных, глупых или скандальных событиях, фактах, явлениях.

Картина снята так, что у зрителя не остается никаких сомнений в ее правдивости. Последний штрих в каждом эпизоде делает комментатор, который умело направляет сомневающуюся аудиторию в нужное русло. Некоторые зрители даже жаловались, что после просмотра фильма не могли вспомнить слов, произносимых за кадром, но прекрасно помнили визуальный материал. Это вам не гениталии вставлять 25-м кадром, как это делал Брэд Питт в знаменитом «Бойцовском клубе», это профессионализм чистой пробы.

Лента хаотична по форме, но очень логична по содержанию. Все короткие сцены внешне будто бы не связаны друг с другом, но на самом деле все они четко и в провокационной манере описывают человеческую сущность. Тут и странные обряды туземцев, забивающих палками по праздникам десятки несчастных свиней, и кладбище домашних животных, и непонятные западному зрителю азиатские привычки и традиции, и даже зарисовки из гамбургской пивнушки. В последнем случае комментатор умолк минут на десять, ибо все происходящее на экране было столь живописно и самодостаточно, что никаких лишних слов не требовалось.

«Собачий мир» совершил в документалистике революцию, плоды которой мы пожинаем до сих пор. Дело в том, что в те времена, когда Якопетти и Проспери отправились путешествовать по миру с кинокамерой в руках, в жанре существовали негласные запреты, что можно, а что нельзя показывать в кадре. В первую очередь, это касалось убийств и смерти. Документалисты предпочитали информировать, а итальянские авторы поставили своей задачей шокировать. Причем шок в данном случае — это, скорее, положительный терапевтический эффект, а не метод запугивания и сознательного ввода в депрессивное состояние. Хотя иные кадры «Собачьего мира» на людей чувствительных действуют крайне негативно. Вплоть до полного отторжения.

И все же замысел был гуманистическим, а не коммерческим. Авторы намеревались не напугать «белых людей», а показать им то, что происходит за гранью их узкого кругозора. Откуда яппи с Уолл-стрит еще узнает, что китайцы обожают есть змей, а в Японии в местных «вытрезвителях» работают исключительно женщины, которые по утрам усердно приводят в чувство своих соотечественников. Что в Австралии существует целая армия девушек-спасателей, а в Италии имеется секта, члены которой охраняют и ухаживают за останками умерших во время чумы. А вот жителям Азии было бы интересно узнать, что женщины в сытой Америке посещают фитнес-клубы, где их пожухлые телеса пытаются привести в должный вид для очередного витка брачных отношений. Как и то, что в Нью-Йорке существует элитный ресторан, где подают запечённых тараканов, жареных муравьев и прочую «экзотику» по бешеным ценам.

Очевидно, что авторы сознательно манипулировали зрителем, то напрягая его рассказами о китайских «домах смерти» или показывая покалеченных ловцов акул, то разгоняя тоску кадрами из туристической поездки зажравшихся американских пенсионеров на Гаити. Жестокие кадры разбавляются забавными зарисовками, по очереди живописуя грехи человеческие: тщеславие, алчность, чревоугодие, глупость и так далее. Не успев усвоить один урок мироздания, мы уже вникаем в новый рассказ. Картина длится без малого два часа, но оторваться от экрана невозможно, потому что смонтировано все очень грамотно и живо.

Современную публику «Собачий мир» вряд ли поразит, ибо в Интернете можно найти кадры и похлеще. А в момент премьеры картина вызвала настоящий фурор во всем мире. А также бесконечную полемику, критику, скандалы и прочие сопутствующие сомнительной славе последствия. Жители планеты восприняли итальянский шок разнополярно, от восторженных отзывов до полного неприятия. В большинстве стран картину купировали, вырезая особо «волнующие разум» эпизоды, в Штатах же, наоборот, документалистику нового поколения даже пропихнули на Оскара, номинировав на золотую статуэтку заглавную песню «More» композитора Рица Ортолани. В Европе «Собачий мир» попал в конкурсную программу очередного Каннского кинофестиваля, а «нежные» британцы вообще запретили ленту к показу из-за множества сцен насилия над животными.

Как бы там ни было, лента действительно оказала мощнейшее влияние на синематограф, породив не только целую серию продолжений от самих Якопетти и Просперо, но и когорту подражателей (сериал «Шокирующая Азия», например). Уже в 1963-м, почувствовав запах денег, дуэт режиссеров (Паоло Кавара отказался работать над сиквелом в силу своих моральных убеждений) выпустил сиквел «Собачий мир 2», продолжив исследовать многогранную человеческую натуру.

Однако авторы, очевидно, расслабились и работали с меньшим энтузиазмом. В частности, некоторые эпизоды были «постановочными», а не документальными, что впоследствии сыграло злую шутку в рамках всего жанра. Во второй части уже гораздо меньше неприятных кадров, создатели все-таки решили, что лишние запреты им не по карману, поэтому добавили в сценарий больше позитива и сконцентрировались на высмеивании глупых обычаев общества потребления.