Как работается в Германии, или Ах, это лето!

Мой шеф, — герр Иглофф, добрый и работящий мужчина, который сам не сидит на одном месте более одной минуты, и не даёт это делать подчинённым.
Он-то, конечно, добрый, но пивом, запас которого не иссякает у него в подсобке ни на день, не делится!

А оно, родимое, стоит в холодильнике, в темных, запотевших бутылках, и дразнит меня своей кажущейся доступностью!
Ни-з-зя! Ни граммочки. Ни капельки.
В других немецких землях, — во время обеденного перерыва можно пропустить парочку таких вот бутылочек, а в нашей, — ни-з-зя!
За употребление — взашей могут выставить, да еще напишут в рекомендательно-сопроводительном письмеце: «склонен к употреблению»! — это в переводе с канцелярского языка.

А знаете, как это звучит по-настоящему, на канцелярском наречии, в таком письме?
«За время работы проявил себя очень общительным сотрудником».
В Германии уже давно практикуется эзоповский язык при написании характеристик с места работы, и, получая, на ваш взгляд, отличную характеристику, не спешите радоваться.

Возможно, именно ваша «неуёмная работоспособность и инициатива», отмеченная в таком письме, повергнет в уныние очередного шефа по персоналу, так как это будет означать, что вас на прежнем месте работы считали врожденным идиотом.
Для непосвященных в эту кабалистику выпущена специальная книга, где даются подробные расшифровки канцелярского «новояза».
Кстати, достать эту книгу — проблема!
Так что, я на пиво герра Иглофф стараюсь не смотреть.

…Не-вы-но-си-мо жарко! Установки, охлаждающие питьевую воду для посетителей, не успевают её охладить, и она булькает в стаканчиках и желудках, совершенно не утоляя жажду.

Радует одно: женщины совсем разделись!
Они ходят по нашим огромным коридорам, сонные от жары, и легкие, прозрачные одежды уже никак не скрывают их прелести, недавно ещё скрытые от посторонних взглядов поролоновыми лифчиками и плотными джинсами.

…В просторном вестибюле, за овальной полированной стойкой справочного бюро сидит красивая фрау Штайн.
Она молода и пышет здоровьем.
Её метр восемьдесят и почти сто килограммов живого веса действуют на меня, как красная тряпка на кастильского быка: я зверею.

Фрау Штайн жарко, и она, сидя на своем высоком стуле, меланхолично обмахивает лицо подолом прозрачного сарафана.
Когда я пробегаю в очередной раз мимо её стойки, она улыбается мне: мы испытываем друг к другу взаимную симпатию.

А началась она тогда, когда я, по её просьбе, совершенно безрезультатно, пытался вытряхнуть дохлых мух из хитро сделанного стеклянного колпака её настольной лампы.
Теперь мы с ней — друзья, что позволяет мне, кроме обязательного утреннего приветствия «морген», также интересоваться её делами.
 — Ви геет"с Иннен? — спрашиваю её я.
 — Гут! — говорит она мне в ответ, улыбаясь так, что я потом долго хожу в состоянии приподнятого… настроения.

…Из открытых повсюду дверей веют жаркие сквозняки. Выплеснутая на пол вода моментально превращается в пар, но, несмотря на обилие влаги, на небе — ни облачка.
Но, работа в отделах кипит!

Кипит, если клерки не едят.
А едят они целый день, и у меня сложилось мнение, что в это учреждение специально принимают на работу тех, кому показано раздельно-дробное питание.
На шестом этаже, под самой крышей, находится прелестное заведение общественного питания, что-то среднее между нашей столовкой и их «МакДоналдсом», называемое «кантина».

Кантина открывается в восемь утра, через полчаса после начала рабочего дня, и вот, с открытия и до закрытия, к ней идут люди, как раньше — в мавзолей В. И. Ленина.
Правда, меню в кантине — обалдеть!
На завтрак — десяток сортов нарезанного сыра, свежей выпечки булочки, слойки, пироги, плюшки, яйца варёные, сосиски, ветчина, соки, мороженое, и конечно, король всех напитков — кофе!
Он — в огромном автомате, шести наименований и видов. Нажимаешь на приглянувшуюся тебе кнопочку с соответствующим наименованием напитка, и в подставленную тобой чашку льётся нечто, невообразимо вкусное и ароматное!
Рядом, в бумажных трубочках, — сахар. Хоть килограмм бери: бесплатно, просто так, «на шару»!!!

А дальше — повидло, сырочки, маслице, сливки, упакованное в ма-а-а-люсенькие пластиковые упаковки: на один зуб.
Чтоб ты не растолстел, чтоб тебя не распоносило, чтоб у тебя в организме все переработалось и усвоилось, ибо, — больной ты здесь никому не нужен.

Обед (вы не поверите), — аж три меню, и каждый день другое: два варианта мясных блюд и одно — «вегетариш»! Утром заказываешь и платишь 3.50, в обед — съедаешь, если еще завтраком не насытился.
В меню входит огромная тарелка гарнира с чем-нибудь мясным и десерт (пудинги, желе, муссы и т. д.).
Жидкое, как правило, в обед не едят. Это — дома, в охотку, или для гостей.
А на работе, — нечего себе пузо набивать, надо работать, а не спать!

…Ладно, пошли и мы работать. Знаете, сколько человек принимает среднестатистический клерк в среднестатистическом учреждении в течение одного рабочего дня?
Раньше, я, как и вы, ничего об этом не знал, но потом пришлось столкнуться.
…У моей жены был назначен визит к одному чиновнику очень среднего звена.
Во время приёма оказалось, что не хватает одной бумажки, за которой она была готова тут же съездить и привезти.
Но, клерк стал возражать:
 — Вы должны записаться ко мне снова, на другой день, потому что сегодня я уже принял ЧЕТВЕРЫХ человек!

В результате такой бурной деятельности нередко случаются казусы.
…Однажды мне прислали из одного солидного учреждения приглашение на собеседование, по поводу прохождения мной языковых курсов.
Адресовано оно было «фрау Юрий Берг».
Так и не поняв, мне оно пришло, или моей жене, я пошёл на прием.
В результате выяснилось, что это спецкурс «дойч фюр фрау», т. е. — немецкий для женщин! А раз у них оказался недобор, то меня быстро кастрировали, что-то там ушили, а где-то разрезали, и сделали из меня полноценную фрау! Теперь — извольте у нас учиться, фрау Берг!

…Но, все вежливы. Халло, битте, чюс, чао, морген, гезундхайт (привет, пожалуйста, пока, доброе утро, будьте здоровы) — это на каждом шагу.
И улыбаются все так, будто вам, и правда, рады до бесконечности.
Не дай бог, вам не ответить тем же, — с вами в один лифт никто не войдет, побоятся.
Не улыбающийся здесь человек, — потенциальный террорист или маньяк-насильник!
«Зи золлен нур позитив денкен»!!! — «Вы должны думать только о хорошем» — вот их девиз.
И правы они, что ни говори!
Зачем себя мучить сомнениями?
Улыбнись, и вперед, а там, — разберемся!
Мрачных мужчин здесь боятся дети и женщины.

Кстати, опять о женщинах, а точнее — о простоте нравов.
…Как-то, мой приятель Лео из Харькова, пошел в общий день (обычно — это понедельник), в сауну.
Сауна как сауна, большая, правда.
Парилка там общая, — большинство парящихся сидят, замотавшись в простыню, но, есть и раскрепощенные. Так те — голышом на своих полотенцах по полкам да лавкам сидят, демонстрируя, что у кого есть!
Но, — душ у мужчин и женщин, — у каждого свой.
И надо же было такому случиться, что именно в тот день, душ у мужчин оказался «капут гемахт».
А помыться после жаркой сауны хотелось, и Лео попросил одну молодую и недурную собой даму, чтобы та его провела в женский душ, когда там никого уже не будет.
Догадываетесь, что было дальше?
Вы скажете: «Дама смутилась, — ну что вы, я же женщина», да?
Не угадали, все было как раз наоборот!
Дама мило улыбнулась и сказала:
 — Если В Ы МЕНЯ НЕ БУДЕТЕ СТЕСНЯТЬСЯ, то пойдемте!
…Если у Левы тогда, когда они с этой дамой под одним душем голышом плескались, ничего не стало по стойке «смирно», то это только оттого, что он опешил от такой простоты. О чем он теперь глубоко сожалеет!

…А в общем, Германия, как и любая другая страна, полна своих заморочек.
Вот это уже со мной произошло, во Франкфурте-на-Майне.
…В метро, на рельсах, играли подростки, то соскакивая вниз, то опять взбираясь на платформу. Можете вы себе представить такое в Москве или в Киеве?
Я не смог.
И полез к ним с замечаниями, типа: «пошли вон, придурки».
Со мной в тот раз была очень приятная во всех отношениях дама, которая утащила меня оттуда со следующими словами:
 — Здесь (читай — в Германии) нельзя такое говорить детям, даже если их в этот момент поезд пополам будет резать. Ты что, захотел, чтоб тебя в педофилии обвинили?
Вот так!
Ни много, ни мало, а сразу, — и под статью.

…А в общем, здесь хорошо.
Вот если бы только не жара…