Жизнь не мила? Вам в хоспис или на кладбище!

Хоспис — как дорога к счастью

Вид чужого страдания и неизбежность смерти не оставит равнодушным ни одного нормального человека. Наблюдение за чужими муками имеет несколько терапевтических, порой переворачивающих всю жизнь, эффектов:

1) дает понять, что может быть хуже, гораздо хуже, чем невыплаченный кредит или несправедливый начальник;
2) заставляет сострадать и сопереживать другим, что оказывает эффект катарсиса, очищения, открытия в себе нового, лучшего я;
3) заставляет философски, более широко и объемно посмотреть на собственную жизнь и жизнь вообще, а не только в перспективе узких, материальных проблем дня сегодняшнего.

Я был свидетелем случаев, в которых, самым волшебным образом, на моих глазах люди становились другими, более счастливыми и лучшими, просто по причине внезапного столкновения с обратной стороной Луны — нашей жизни. Один раз это произошло, когда моя коллега, эффектная и с дорогой претензией на жизнь молодая женщина, неожиданно для себя посетила Дом ребенка — вернее Дом Смертельно Больного, Уродливого, Никому Не Нужного Ребенка. Где доживали свои дни детки с микро- и гидроцефалией, маленькие дебилы и имбецилы. Вышла она оттуда буквально другим человеком.

В другом случае, один мой знакомый, молодой циничный человек, знающий всему цену, коих в наше время пруд пруди, кардинально пересмотрел свои взгляды на жизнь, когда по работе ему пришлось посетить дом престарелых, где проживали слепые, глухие и потерявшие рассудок чьи-то родители. До этого он был уверен, что весь мир состоит из наслаждений, среди которых наихудшее — это когда понравившаяся девушка тебе отказала или на работе тебе не выплатили честно заработанный бонус, на который ты справедливо рассчитывал. В человеке, которого я знал не один год, вдруг раскрылись и сострадание, и сопереживание, и возможность заглядывать в свою, хотя бы и гипотетическую, но схожую перспективу.

Конечно, не всех и не всегда может «перевоспитать» такой непосредственный опыт, но задуматься он заставляет всегда и, хотя бы и на время, заставляет увидеть, что твои огромные беды — не беды, а так, оторвавшаяся пуговичка от рейтузов.

Царство мертвых — как наука живым

Мне же лично, когда на сердце становится тяжело и муторно, когда начинаешь что есть мочи жалеть себя и жаловаться на свою судьбину — и на работе не ценят настолько, насколько заслуживаю, и в семье напряженно, и денег, славы, богатства и счастья в личной жизни, как и раньше, нет, неплохо помогают походы на кладбища.

Во-первых, там всегда хорошо думается: о настоящем, вечном, честно и без наносного кокетства — как ненужная наносная шелуха, отпадает все мелкое, остается только главное. Во-вторых, вид свежих и побитых временем образов тех, кого уже нет и уже никогда не будет с нами, с именами и датами под ними заставляет здорово протрезветь, расставить жизненные приоритеты и понять одну простую истину: непоправимо на этом свете только одно — а именно, собственная смерть, все же остальное всегда можно исправить.

…Вот и в это воскресенье, несчастный, с тяжелым сердцем и невеселыми мыслями, я с трудом превозмог себя и вместо того, чтобы проваляться целый день перед телевизором, дальше накапливая свои несчастья, я встал и через луга и поля пошел на дальнее сельское кладбище. Светило теплое весеннее солнце, я бродил среди новеньких, недавно установленных, и старых, битых непогодой, в прошлогодних сосновых иголках надгробий, и впитывал, впитывал, впитывал тот самый светлый поток мудрости, который сам по себе с невероятной силой лился мне в голову и сердце.

Вот некая Савельева Ангелина Николаевна, с таким же ангельским лицом, красивая и улыбающаяся, как и ее имя, смотрит на меня с холодного могильного камня: год рождения — 1991, год смерти — 2008… 17 лет удалось ей пробыть среди нас, чтобы что-то помешало быть и дальше на этой ласковой земле. Что заставило ее уйти от нас? Что помешало прожить положенные, а не урезанные чьей-то неумолимой рукой годы?

А вот пожилая пара, бок о бок, с такой земной фамилией Суета: ему удалось задержаться в этой суете земной на 76 лет, ей чуть дольше, на 77. Теперь лежат спокойно, без суеты, и может быть, даже счастливы.

Кирильченко Андрюша, 5 лет от роду: что помешало ему быть с нами, что заставило уйти? Болезнь? Несчастный случай? Чья-то злая воля?

Сотни и сотни других, незнакомых и чужих, которых я уже никогда не узнаю, кому уже никогда не пожму крепкую крестьянскую руку, уже не взгляну в смеющиеся, доверчивые глаза, уже не почувствую тепло живого человеческого тела… Ни-ког-да… Все они уже были, промелькнули быстрым метеором на этом небосклоне жизни и погасли навечно… На-всег-да…

Уж сколько их упало в эту бездну,
Разверстую вдали!
Настанет день, когда и я исчезну
С поверхности земли.

Застынет все, что пело и боролось,
Сияло и рвалось:
И зелень глаз моих, и нежный голос,
И золото волос

И будет жизнь с ее насущным хлебом,
С забывчивостью дня.
И будет все — как будто бы под небом
И не было меня!

(М. Цветаева)

Вот они — все там, а ты — здесь. И за каждым именем, за каждой размытой дождями и снегами фотографией, за каждым надгробием — чья-то трагедия, чьи-то слезы, чьи-то обманутые надежды. И ничего уже не поправить, не изменить. Остается только невероятной силы мудрость и урок, который тот, кому надо, выучит…