Несколько семей изгнанников добрались к 1741 году до берега небольшой реки Усень, текущей среди покрытой лесами холмистой местности в Башкирии. Там находилось небольшое поселение Ирыслы, в котором жило башкирское племя мин. Переселенцы выкупили землю у башкир и коренное население ушло. Так и возникло старообрядческое село.
Земля в тех краях принадлежала уральскому промышленнику Ивану Осокину, который, позволив переселенцам обжиться, через два десятка лет основал в селе очередной медеплавильный завод. Реку перегородили плотиной, а из образовавшегося пруда начали брать воду на нужды производства. Пруд, прозванный Барским, существует до сих пор, а вот от завода осталась только часть разрушенного фундамента.
Остатки фундамента Усень-Ивановского медеплавильного завода
Производство назвали «Усень-Ивановский завод», заодно переименовав и селение. Существуют две версии происхождения этого названия. И если с первой его частью все ясно — использовано имя реки, то по второй мнения расходятся. Часть исследователей утверждает, что Ивановским оно названо, поскольку освящение завода произошло в день Рождества Иоанна Крестителя, другие же краеведы полагают, что Осокин использовал для названия села свое собственное имя. Думается, что более правильным является первая версия, так как именно Рождество Иоанна Крестителя является храмовым праздником в селе.
Через десять лет село попало в зону боевых действий, началось восстание Пугачева. Предусмотрительный хозяин загодя завод прикрыл, крепостных вывез в Казань, а всех вольнонаемных распустил, большинство из них пополнило ряды бунтовщиков. Завод при этом превратился в своеобразную штаб-квартиру пугачевцев, что вынудило в 1774 году отправить туда карательную команду, возглавляемую секунд-майором Меллиным. Все это нашло отражение в набросках Пушкина к «Истории Пугачева».
Пушкинская аллея, заложенная в 1899 году к 100-летию поэта
Усень-Ивановский завод работал 103 года, выплавив 201 тысячу пудов меди. В 1869 году он был закрыт и на базе заложенной еще Иваном Осокиным лесной дачи было открыто лесничество. Официально оно называлось «Казенная Усень-Ивановская дача Уфимской губернии Белебеевского уезда и лесничества». Уже в 1870 году там начались посадки сосны, лиственницы и ели. К 100-летнему юбилею Пушкина была заложена аллея, на которой высажено 100 сосен. Аллея эта существует по сей день, только теперь там шумят могучие деревья. Усень-Ивановское лесничество в 2005 году заняло 1 место среди лесничеств России.
Аллея Цветаевой, посаженная в 1992 году к 100-летию Марины Ивановны
В 1992 году при входе в здание лесничества к 100-летию со дня рождения Марины Цветаевой по проекту скульптора
Возникает вопрос: почему это случилось там, на башкирской земле? Чем оказались связаны село Усень-Ивановское и Марина Цветаева?
Ответ прост. В 1911 году Марина и Сергей Эфрон полюбили друг друга. Ее отец, Иван Владимирович Цветаев, основатель и первый директор Музея изящных искусств имени императора Александра III при Московском университете (ныне это Государственный музей изобразительных искусств имени А.С. Пушкина), был категорически против этого брака. Тогда Марина, которой к тому времени уже исполнилось 18 лет, решилась на экстраординарный поступок: в начале июля 1911 года она уехала вместе с будущим мужем в Башкирию, куда того направили на лечение.
Сергей Эфрон болел туберкулезом, а справиться с этим заболеванием помогает кумысолечение, которое было широко популярно именно в Башкирии. Вот и отправились молодые влюбленные в дальние края. Выбрали они для проживания село Усень-Ивановское, там на всю округу славились две кумысолечебницы братьев Баязита и Шангирея Китаевых. Кроме того свою роль сыграла и достаточно дешевая жизнь в селе. Молодые сняли комнату на нижней улице у Квашниных. Дом, к сожалению, не сохранился, сейчас рядом с тем местом стоит памятный знак, а улица носит имя Цветаевой.
Мемориальный знак на месте дома, где жила Цветаева
Прожили Марина и Сергей там недолго, чуть более месяца, но лето, проведенное в Башкирии, запомнилось им навсегда. Сама Марина Ивановна считала его «лучшим из всех… взрослых лет».
Улица Цветаевой
Неподалеку от села из земли бьет много родников. Некоторые имеют собственные имена. Самым знаменитым из них считается Девичий родник. Около него, по воспоминаниям старожилов, очень любила посидеть и помечтать Цветаева. Выбегающий из-под земли у подножья высокого холма, поросшего высокими деревьями, родник облагорожен, в 1992 году рядом с ним была высажена из молодых сосенок Цветаевская аллея. В последнее время по вечерам там собирается молодежь, звучат песни. Молодожены, причем не только местные, но и из окружающих деревень и даже районного центра Белебея, приезжают после ЗАГСа к роднику попить живой воды, повязать памятные ленточки. Ведь по старинной легенде, если девушка напоит этой родниковой водой своего любимого, он сразу же влюбится в нее и их брак будет очень и очень прочным. Говорят, что разводов в селе практически не бывает. Вот и не верь после этого легендам.
Девичий родник
Недавно музей переехал в здание сельской администрации, где под его экспозицию выделена комната. Музей небольшой, ведь всего около полутора месяцев прожила там никому тогда неизвестная молодая девушка. Однако сила ее таланта вкупе с добрыми людьми, которые создали и продолжают развивать музей, творят истинные чудеса. Около тысячи единиц хранения содержат фонды музея — это и разнообразнейшие фотоматериалы о жизни и творчестве М. Цветаевой, ее портрет работы художника
Помещение музея Цветаевой
Одна из витрин с личными вещами сестер Цветаевой
В 2014 году наследница и распорядительница архивом семьи Цветаевых, внучка Анастасии Ивановны Ольга Трухачева передала в дар музею некоторые из личных вещей сестер Цветаевых, а также книги со своим автографом. В музее организуются выставки, проводятся Цветаевские чтения, ежегодно осенью около Девичьего родника вспыхивает Цветаевский костер. Постоянно растет количество посетителей музея, в том числе из ближнего и дальнего зарубежья.
Владимир Жестков, не надо идеализировать Марину Цветаеву. У нее был сложный жизненный путь. Сохранились записи о ее жестком и порой жестоком характере. В том числе, касающиеся и личной жизни. Ознакомьтесь хотя бы вот с этим:
Загадка Марины Цветаевой:почему великая поэтесса не стала хорошей матерью
Одна из лучших русских поэтесс Марина Цветаева не могла себе простить смерть младшей дочери Ирины от голода в сиротском приюте. Был ли этот поступок жестоким или единственно возможным? Любила ли Цветаева дочерей, могла ли и хотела ли спасти жизнь им обеим? Современники по сей день не могут дать однозначные ответы на эти вопросы.
Такие разные дочери
Чтобы понять, насколько дорога и близка матери была новорожденная Ариадна, достаточно прочитать материнские дневники, в которых после появления на свет малышки речь идет только о ней одной. Каждую неделю Марина Ивановна считала, сколько у дочки зубов, сколько слов она уже знает, что умеет, чем отличается от остальных детей. А отличалась она разительно.
Будучи ребенком гениальных родителей, Ариадна или Аля, как звали ее близкие, рано начала писать стихи, вела дневники, любила читать и имела собственные суждения по многим вопросам. Стихи дочери поэтесса даже опубликовала в своем сборнике «Психея».
Цветаева спрашивала у Максимилиана Волошина, поэта, художника и друга семьи: «Макс, как ты себе представляешь Алю в будущем? Какова должна быть нормальная дочь Сережи и меня?». «И вы еще думаете, что у вас может быть нормальная дочь?!».
Ариадна полностью оправдала ожидания родителей. Ее загадочная, творческая ненормальность постоянно оказывалась на виду. Цветаева ни на минуту не сомневалась в блестящем будущем дочери: «Она, конечно, будет поразительным ребенком», «К двум годам она будет красавицей. Вообще я ни в ее красоте, ни уме, ни блестящести не сомневаюсь ни капли», «Аля нисколько не капризна, – очень живой, но «легкий» ребенок».
Совсем иные слова позже она будет писать в дневниках об Ирине, младшей дочери: «По краскам она будет эффектней Али, и вообще почему-то думаю – более внешней, жизненной. Но Аля – это дитя моего духа».
Порой кажется, что Марина Ивановна любит дочь Алю так, как женщины любят мужчин – беззаветно и безоговорочно, ревностно и жадно. В своем письме к дочери, которая когда-нибудь повзрослеет, она пишет: «Ты все время повторяешь: «Лиля, Лиля, Лиля», даже сейчас, когда я пишу. Я этим оскорблена в моей гордости, я забываю, что ты еще не знаешь и еще долго не будешь знать, кто я, я молчу, даже не смотрю на тебя и чувствую, что в первый раз – ревную
Теперь же в этой смеси гордости, оскорбленного самолюбия, горечи, мнимого безразличия и глубочайшего протеста, я ясно вижу – ревность. Чтобы понять всю необычайность для меня этого чувства, нужно было бы знать меня… лично до 30-го сентября 1913 г».
С появлением младшей дочери эта ревность, кажется, еще усиливается. Из писем и записных книжек порой возникает ощущение, что Цветаева настолько безгранично обожает Алю, что не хочет делить эту свою любовь еще с кем-то. Даже в день родов она пишет Лиле Эфрон: «Поцелуйте за меня Алю и скажите ей, что ее сестра все время спит».
По-разному относится поэтесса и к дурным привычкам дочерей. Маленькие шалости, нелепые поступки бывают у каждого ребенка. Про маленькую Алю, которой было чуть меньше полутора лет, мать пишет: «Из вещей она больше всего любит спичечные и гадкие папиросные коробки, из занятий – полоскание в ведре – иногда помойном. Другая дурная привычка: сдирание со стены известки и поглощение ее».
Чуть позже Ирина примерно в том же возрасте могла часами напевать одну и ту же мелодию, тихонько раскачиваясь, уже находясь в приюте, билась головой о стены и пол, вызывая бурю насмешек сверстников. Цветаева считала дочь если не дурочкой, то уж точно недоразвитой, и относилась соответственно.
Поэтесса ничего не ждала от Ирины и ничего в нее не вкладывала. Бедность, болезнь, приют Первые упоминания в письмах о бедственном положении Цветаевой и дочерей появляются в сентябре 1917 года, когда малышке Ирине нет еще и полугода, а Ариадне – уже полных пять лет. Поэтесса регулярно просила родственников мужа то оставить дочек у себя, то оплатить часть их питания или проживания. В письме Вере Эфрон она пишет: «Я больше так жить не могу, кончится плохо. Спасибо за предложение кормить Алю. Сейчас мы все идем обедать к Лиле. Я – нелегкий человек, и мое главное горе – брать что бы то ни было от кого бы то ни было».
Поэтесса прекрасно понимает, что не умеет просить о помощи, но и не просить уже не в состоянии. Чтобы понять, как любящая мать решилась отдать дочку в приют, достаточно представить себя на ее месте – она уже давно не знает, где муж и жив ли он вообще, у нее нет не просто денег, но даже минимально необходимых для пропитания продуктов и возможности на них заработать: «С марта месяца ничего не знаю о Сереже, в последний раз видела его 18-го января 1918 г Живу с Алей и Ириной (Але 6 л., Ирине 2 г. 7 мес.) в Борисоглебском пер., против двух деревьев, в чердачной комнате – бывшей Сережиной. Муки нет, хлеба нет, под письменным столом фунтов 12 картофеля, остаток от пуда «одолженного» соседями — весь запас! Живу даровыми обедами (детскими)».
С этими обедами, за которыми поэтесса ходила в детский сад с бидонами, связана еще одна вызывающая много споров история. Марина Ивановна привязывала маленькую Ирину лентой к стулу, потому что во время одного из таких походов дочка добралась до шкафа и съела целый кочан капусты. Поскольку присмотреть за девочками было некому, доведенная до отчаяния мать прибегла к крайним мерам. Чтобы спасти дочерей от голода, поэтесса на время отдает их в приют в Кунцево. Она навещает дочерей, привозит им сладости, но именно в этот период в записной книжке появляется признание, относящееся к маленькой Ирине: «Я никогда ее не любила».
К слову, холодное отношение матери проявляется даже в том, что у каждого из детей были ласковые «домашние» имена: у старшей дочери Ариадны – Аля, у сына Георгия – Мур. И только Ирину Цветаева называет казенно и равнодушно. Это отвращение к дочери стало особенно острым, когда Аля начала жаловаться на сестру, что та не дает ей спать ни днем, ни ночью.
Еще более озлобленной Марина Ивановна стала, когда старшая дочь слегла с малярией. Позже этот же недуг свалил и младшую дочку, но именно Але она приносила лекарства, именно ей добывала сладости, а малышки Ирины словно и не существовало. Вылечить обеих было не по средствам и не по силам. Поэтессе ничего не оставалось, как сделать выбор, спасти хотя бы одну и молиться о здоровье второй. То, что она выбрала дочь, которая была ей ближе, роднее и понятнее – поступок противоречивый.
0 Ответить
Гульнара Махиянова, я не хочу ни судить, ни оправдывать никого, даже за такие поступки, которые кажутся мне ужасными. Люди иногда попадают в такие обстоятельства, что не зная их, можно очень сильно ошибиться. Я не идеализировал Марину Ивановну и не собираюсь этого делать. Какой бы она не была матерью поэтом она была великим. А у любого человека, особенно гения, столько всяких червоточин, что просто жуть берет, когда о них узнаешь.
0 Ответить
Владимир, спасибо огромное! Замечательная статья. Информативная. Умная, Добрая.
С возвращением!
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Ляман Багирова, спасибо, рад Вашему отклику
0 Ответить
Владимир Жестков, спасибо вам. Заходите, скоро.
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Замечательная, "женская" поэтесса.
Очень люблю ее.
Спасибо.
0 Ответить
Игорь Ткачев, спасибо большое, я ее тоже люблю.
0 Ответить
Владимир Жестков, здравствуйте!
Я готовлю сборник о знаменитых людях, живших в нашей Башкирии, посещавших
Можно я использую вашу статью о М.Цветаевеой? Конечно же, ваше имя будет опубликовано под вашими материалами (статья и фото)
0 Ответить
Lina Seregina, заранее благодарю. Сочту за честь. Если сможете прислать сборник, буду весьма признателен
0 Ответить
С возобновлением работы на сайте, Владимир. Радости творчества и вдохновения!
Оценка статьи: 5
0 Ответить
Константин Кучер, спасибо большое за письмо. Не знаю только надолго ли. Написал около тридцати статей, в работе еще штук пятьдесят, но хватит ли сил, да и невозможно заниматься только ШЖ. Так, что, как говорится, будем посмотреть
0 Ответить