С чего начались «Русские сезоны» Сергея Дягилева в Париже?

Почтенная публика вряд ли задумывалась над тем, какие муки творчества испытывал Сергей Павлович, и чего ему стоила эта постановка. По тогдашним меркам Дягилев был относительно молод: в марте ему исполнилось всего-то 36 лет. Но парижане уже встречались с этим русским талантом: годом ранее, в 1907-м, он уже устроил сезон «Исторических русских концертов», в которых выступили Н. А. Римский-Корсаков, С. В. Рахманинов, А. К. Глазунов, Ф. И. Шаляпин совместно с артистами и хором Большого театра.

Приманка сработала

Но и французы, и сам Дягилев оценили те концерты, говоря военным языком, разведкой боем. Обе стороны остались довольны друг другом. И прекрасно понимали, что русские своего последнего слова еще не сказали. Больше всего ожидали французы приезда Федора Шаляпина, которым были очарованы в 1907 году. И когда в газеты просочилась информация о том, что Шаляпин в Париж приедет, ликованию меломанов не было предела.

Конечно, творческая кухня Дягилева была надежно скрыта от обывателей. А поработать ему пришлось изрядно. Было, по меньшей мере, две редакции оперы. Первая — оригинальная, написанная Мусоргским и увидевшая свет в 1874 году, а вторая — «адаптированная» под ХХ век Римским-Корсаковым. Кстати в Мариинском театре шла отнюдь не авторская редакция. И хотя автором по-прежнему числился Модест Петрович, но редактура есть редактура. Какие-то сцены «выпали», какие-то были переосмыслены.

Как поступил Дягилев? Во-первых, он очень внимательно изучил оба варианта. И предложил свое видение оперы, которое несколько отличалось от обоих вариантов. Особую роль в опере он отводил «венчанию на царство» Бориса Годунова. «Сцену венчания надо поставить так, чтобы французы рехнулись от ее величия», — написал Дягилев Римскому-Корсакову. И даже попросил композитора дописать сорок тактов в партитуре, чтобы продлить сцену шествия бояр и духовенства. На этом торжественном, праздничном фоне особенно пронзительно и одиноко должен был прозвучать скорбный монолог царя Бориса.

Но «рехнуться» французы должны были не столько от богатого убранства русского народного платья, сколько оттого, что организатор задумал привлечь к этому действию, по крайней мере, три сотни артистов и статистов. Чем не 300 спартанцев?! Он пригласил известного режиссера Александра Санина, с успехом ставившего массовые сцены в драматических театрах.

Ни денег, ни времени не жалко

Французы не могли взять в толк: каким образом можно руководить такой большой массой исполнителей, как добиться голосовой гармонии, а не разобщенности. И этот секрет хитрющий Дягилев решил не раскрывать. А дело в том, что постановщик ввел дирижера хора Феликса Блуменфельда непосредственно на сцену, постоянно перепоручая ему разные роли. Вначале он спрятался в образ пристава, потом — знатного дворянина, но из зрительного зала такие нюансы, естественно, не просматривались. Но публика настолько завелась, что после каждой массовой сцены награждала исполнителей шквалом аплодисментов.

Но вернемся к организации действа: пока костюмеры, не покладая рук, трудились над пошивом одежды, Сергей Павлович «занялся» художниками. Задники ему рисовали лучшие театральные оформители того времени — Юон, Головин, Бенуа, Яремич! И они выдали такой продукт, что парижане потеряли дар речи, еще не услышав первых сольных партий, — все было расписано так, что можно было смело снимать шляпу.

И еще одно интересное наблюдение, скрытое от любопытных глаз: Дягилев с особой скрупулезностью высчитывал хронометраж каждого спектакля, точно расписав до минуты, сколько времени понадобится для перемены декораций и мизансцен. Ни одна из опер сезона не должна была, начинаясь в восемь вечера, заканчиваться позднее четверти двенадцатого. Поистине: точность — вежливость королей!

Победная поступь Шаляпина

Вне всяких сомнений, сразил наповал французов Федор Шаляпин, который одинаково фантастически и пел, и играл. Фактически именно с этой оперы Федор Иванович стал любимцем Европы, а потом и США. И здесь нельзя не сказать следующее: крайне мало иметь талант, даже великий талант, его еще нужно реализовать, чем ярче, тем лучше. Но без человека, поверившего в этот талант и доверяющего место на сцене, вряд ли удастся завоевать любовь миллионов людей.

…А потом были очередные «Русские сезоны в Париже» (в 1909 году Дягилев привез балет), которые продолжались до 1929 года, многочисленные постановки в турне по Европе и США, где за 15 лет Сергей Павлович организовал порядка 70 спектаклей от русской классики до современных авторов, причем значительная часть из них были музыкальными новинками. Поговаривали, что за Дягилевым «вечно следовали восемь вагонов декораций и три тысячи костюмов».

Вся эта фантасмагория продолжалось чуть более 20 лет. Какой, даже самый талантливый, человек это выдержит?! Тем более что на фоне обострения болезни сахарного диабета у Дягилева случился инсульт. Впрочем, о Сергее Павловиче мы как-нибудь поговорим отдельно. А пока можно вспомнить слова одного из французов:

«Русские дважды брали Париж. Один раз в марте 1814 года, и несколько раз начиная с мая 1908 года»…