Иврит. Можно ли оживить «мертвый» язык?

«Может быть, кому-нибудь приходит на ум, что затруднения произойдут от того, что у нас нет единого языка, на котором бы все могли изъясняться, ибо древнееврейским языком мы не можем пользоваться. Разве есть кто-нибудь, кто, пользуясь им, мог бы купить себе, например, хотя бы железнодорожный билет? Ведь нет!»

Т. Герцль полагал, что

«приобретет права гражданства и сделается главным языком тот, который мало-помалу окажется самым полезным и общеупотребительным».

Не без основания Герцль надеялся, что таковым языком окажется родной ему немецкий. Ведь на немецком языке создана такая литература, такая философия! Ведь немецкий — международный язык науки и техники! К сожалению, создание на немецком языке милейшей книги «Майн кампф» и последовавшие за этим события перечеркнули все надежды великого провозвестника создания еврейского государства на широкое распространение в этом государстве языка Канта и Гете.

Во времена Т. Герцля иврит называли древнееврейским языком. Это как бы наводило на мысль, что язык-то мертвый, вроде древнегреческого. И используется только для богослужебных целей, вроде латыни.

На самом деле разница была существенная. Латынь в Европе после падения Западной Римской империи, действительно, перестала быть разговорным языком и стала языком сакральным и языком кастовым. На латыни продолжали говорить, дискутировать, писать научные труды. Но делал это узкий круг людей образованных, как правило, принадлежавших к священническому сословию. Для прихожан же католической церкви язык мессы был иностранным языком, иногда абсолютно непонятным.

В отличие от этого, мужчины, собиравшиеся на молитву в любой синагоге, понимали слова произносимой ими молитвы. Иврит, язык Торы, изучали во всех еврейских общинах по всему миру. С четырех лет ему обучали еврейских мальчиков, а иногда и еврейских девочек. Благодаря этому практически все евреи мира могли читать и понимать свои священные тексты.

Более того, иврит был единственным языком, который понимали все евреи в диаспоре независимо от места проживания: в Европе, в Марокко, в США, в Аргентине. В XIX веке число евреев, не прошедших начального обучения и не знавших иврит, было мизерным. К этому меньшинству принадлежал, кстати, Теодор Герцль. Блестящий публицист и писатель, получивший прекрасное образование на немецком языке, для большинства своих соплеменников он был неучем — хуже волынского дровосека. Он не мог молиться, потому что не знал Священного языка.

Впрочем, именно его труды послужили возрождению иврита как разговорного повседневного языка. Как уже было сказано, иврит хуже или лучше знали все «поднявшиеся к Сиону». Мало того, возрождение языка предков большинство из них рассматривало как важнейшую национальную задачу. В начале XX века лозунг «Еврей, говори на иврите» в еврейских поселениях можно было встретить повсюду: на улицах, в конторах, в продуктовых магазинах.

Лозунг этот «пустил в народ» Элиэзер Бен-Йегуда (1859−1922). Первые двадцать два года своей жизни был он Лазарем Перельманом, родившимся в пределах Российской империи, в Вильно. Получив медицинское образование в Париже, в 1881 году он приехал в Палестину, сменил имя и фамилию и, поселившись в Иерусалиме, посвятил свою жизнь возрождению иврита.

Как Бен-Йегуда возродил иврит? Для ответа на этот вопрос задумаемся, чем живой язык отличается от мертвого? Не количеством говорящих на этом языке и не важностью информации, на этом языке изложенной. Живым языком считается тот, на котором большее или меньшее число людей начинает говорить с самого раннего детства.

Например, латинский язык, являясь сегодня государственным языком Ватикана, продолжает все же оставаться языком мертвым. Потому что ни один ребенок в мире не начинает говорить на латыни. Тем более, в Ватикане, где дети родиться не могут по определению, поскольку отсутствует женское население. Аналогично, в Египте существует крупная община христиан-коптов. Между собой они говорят по-арабски, хотя богослужение у них ведется на коптском языке, прямом потомке языка древнеегипетского. Для детей коптов родной язык — арабский, поэтому и коптский язык является мертвым.

А вот другой древний язык, арамейский, на котором в начале христианской эры говорили на огромной территории Сирии и Палестины, сейчас «ужался» до языка очень небольшого народа айсоров (ассирийцев). Но несмотря на это, арамейский язык — не мертвый, потому что есть люди, для которых именно этот язык является родным, первым, языком.

Несмотря на то что во времена Бен-Йегуды большинство евреев знали иврит, не было ни одного ребенка, произнесшего свои первые слова на этом языке. Значит, иврит был скорее языком мертвым, нежели живым. Следовательно, чтобы оживить иврит, сделать «древнееврейский» язык «новоеврейским», должны были появиться дети, для которых иврит стал бы языком родным.

Бен-Йегуда и его жена решили в своем доме разговаривать только на иврите. Когда в 1882 году у них родился сын Итамар, отец с матерью продолжали пользоваться ивритом, и их ребенок стал первым в новое время живым носителем языка, который многие считали мертвым! Но для того чтобы воскресить иврит, одного этого было недостаточно…