Как правильно подвешивать российский триколор?

Как повяжешь галстук,
Береги его:
Он ведь с красным знаменем
Цвета одного.

Одного цвета. Красного! Поэтому государственный флаг Союза ССР хоть так вешай, хоть эдак. Всё одно правильно будет. Тем более, на знамени ещё и подсказка была — золотые серп и молот, а над ними — красная пятиконечная звезда. И всё это в верхнем углу, с той стороны полотнища, которое к древку (или гафелю там) крепится. То есть получается в верхнем левом. Соответственно, если ты даже полный профан в вопросах государственной символики родной страны, то и тогда — ну, никак ты флаг неправильно не повесишь.

Но это всё когда было? Ещё в эпоху застоя, которая уже давным-давно в бозе почила. А вместе с нею и перестройка с гласностью. Вместо них на историческую арену вышла уже совершенно новая страна, со своей государственной атрибутикой. И флагом в том числе. А уже из самого названия того флага — триколор, понятно, что на нем должны быть три полосы разного цвета.

О том, что они — горизонтального расположения, практически все знают. Если вертикально, так то — не мы. Французы, к примеру. А у нашего флага — горизонтальные полосы разных цветов.

Вот только… Какой цвет должен быть вверху флага, когда его к флагштоку подвязываешь, а какой внизу? Белый? Красный?

Сейчас уже большинство скаутов и так, без каких подсказок, знают, как государственный флаг Российской Федерации правильно к древку приколачивать. Но вот когда российский триколор только-только в моду стал входить, могли (и бывали!) самые разные варианты в отношении того, какого цвета полоса флага должна быть вверху, а какая внизу.

И чтобы не приключилась с любым из читателей точно такая же история, что произошла с автором этих строк, когда он, ожидая прибытия на борт лоцмана при заходе в порт Роттердама, государственный флаг Королевства Нидерландов к флагштоку вверх тормашками привязал… Вот именно для таких случаев эта история из жизни — реальный случай из тех самых времен, когда триколор был в новинку для большинства населения той части одной шестой суши, что в результате развала Союза ССР отошла к Российской Федерации.

Я тогда как раз на заочном учился, в Вологде. И один из любителей полежать на рельсах взял, да и отпустил в свободное плавание те самые цены, которые раньше фиксированными были. А у нас — как раз сессия. И размер денежной наличности по карманам — строго ограниченный. Телеграмму давать — мол, шлите казначейские билеты Банка России максимально возможной тарой и, по возможности, курьерской скоростью — не из чего. А кушать-то… Хочется! Каждый день, между прочим.

Но мир не без добрых людей. И подсказали нам — мол, идите вы, ребятушки, в вагоноремонтное депо. Там ещё осколки социализма сохранились. И кормят они своих работников ещё по старым, советским, а оттого — очень смешным ценам. Но пропускной системы у них нет, поэтому, если есть желание и привычка к неказистой общепитовской пище — туда вам, милые, и дорога.

Мы и вняли доброму совету. И потопали в ту столовую вагоноремонтного депо. К железнодорожному вокзалу «Вологда пассажирская», что рядом с автовокзалом., потом по виадуку на противоположную сторону… Ну, а там уже мимо каких-то промышленных зданий, по проходным дворам — ориентируясь чисто на запах водянистого картофельного пюре, слипшихся макарон, заводских биточков и тушеных в соусе свиных почек.

В общем, нашли мы ту столовую. И правда, очень… Ну, очень дешево! Да к тому же, ещё и относительно съедобно. Поэтому, наверное, не удивительно, что стали мы туда ходить регулярно. Так, сильно не наглея. Но раз в день — обязательно. Первое, второе, компот… Много ли студенту-заочнику надо, чтобы целый день сытым и с носом в табаке быть?!

И вот как-то… Идем мы в очередной раз в эту столовую. Погода — так себе. Денек серенький. Промозглый. Снежок небольшой за ночь выпал. Припорошил немного землю, прикрыл осеннюю грязь. Народу на улицах практически нет. И не потому, что они там, в Вологде, даже собак по такой погоде не выгоняют, просто дело к какому-то празднику. Дню Конституции, что ли. Ну, народ, по всей видимости, уже затарился и вместе с той живностью, которую не выгнать, приступил, значит…

Но нам-то… Не до этого. Экзамены, етит их! Типа как гранит науки грызть надо, а не водку, как все нормальные люди, пьянствовать.

В общем, идем мы с вот такими не самыми веселыми мыслями, по вот такой не самой приятственной погоде в эту самую столовку вагоноремонтного депо. Уже с виадука спустились. Пробираемся между складов, пакгаузов, цехов. И запах горячего и съедобного всё ближе-ближе. Как вдруг! На самом входе в депо смотрим: трое мужичков-ремонтников, в засаленных ватниках и шапках набекрень, подвешивают на флагшток российский триколор.

А мы же — такие «вумные» все из себя. Только-только конституционное право сдали. И потому — знаем, плавали.

И нет бы, чтобы тихонечко, бочком-бочком, да в ворота. И слова все — как будто проглотили. Типа, как из общества добровольных помощников всех российских глухонемых мы. Так нет же! Дернула нас нечистая.

Подходим мы к этим ухарям и с праведным гневом (но без какого металла в голосе, можно сказать, сочувствующе) говорим им:

— Мужики, вы чё? Чё делаете-то?! Вы ж вверх тормашками флаг вешаете. Белая полоса вверху должна быть, а не красная!

Они остановились, прекратили флаг подвешивать, посмотрели на нас задумчиво… Переварили сказанное нами, и после этого один из них и говорит нам. Примерно так же, как и мы им. Предельно вежливо. Но чувствуется, что предел этот у него на самой грани. Того и гляди, сорвется он и понесет всё и вся (и нас в том числе!) по кочкам и буеракам:

— Слушайте, мужики… Идите, куда шли! Какого черта белым вверх подвешивать?! Он же будет сливаться с фоном неба. Если белой полосой вверх, то её и видно не будет. И какой-такой тогда, нафигсон, триколор?..

А мы нет, чтобы внять ему и продолжить куда шли, так нет. Мы ж конституционное право сдали! Знаем! А они — нет. Не сдавали. И не знают потому.

Вот и решили мы, что нужно нести свет в массы. Которые в том свете просто позарез нуждаются и потому будут благодарны нам за него если не до бесконечности то по гроб и нашей, и их жизни.

— Да нет, — говорим, — суть не в том, что сливается, а в том, что белая — по закону… По закону о государственном флаге вверху должна быть!

И снова… Выслушали они нас. Постояли, подумали немного, переваривая очередную порцию наших нравоучений. А потом молча стали поднимать подвешенное к флагштоку полотнище. Белой полосой вверх.

Подняли. Привязали гафель к флагштоку, посмотрели все дружно вверх и… Видимо, остались довольны выполненной им работой. Поэтому без какого раздражения в голосе, но с некоторой ноткой сочувствия к нам, убогим, один из них (уже не тот, который отвечал нам в первый раз) произнес:

— Ничего вы, пацаны, не понимаете. Это наш, русский флаг. А у нас водочка («беленькая»), хоть и редко, в основном по большим праздникам, но — главный национальный напиток. Поэтому этот цвет должен быть внизу. Зато красное, плодово-ягодное, мы — почти каждый день. Значит, этот повседневный, будничный цвет вверху должен быть. А между красным и белым — синяя политура. Её — чаще, чем «беленькую», но реже «красненького». Это же наш флаг. И не просто так он. А за нас, про нас и про нашу жизнь. Понимать надо! А не за какие-то там законы нам впаривать. Нашлись, тоже мне. Ученые…

Но мы на тех «ученых» даже возмущаться не стали. Потому как, по сути, правы они оказались, а не мы. Законы — законами, а жизнь — жизнью. И не всегда первое — в унисон со вторым.

Осознавая эти немудреные истины, постояли мы с ними вместе немного, посмотрели на трепыхающийся на ветру подвешенный ими красной полосой вверх триколор… Посмотрели, помолчали, каждый о своем, а потом и разошлись в разные стороны. Мы — в столовую к своим макаронам и биточкам, а мужики — в цеха. Похоже, День Конституции отмечать. «Беленькой», наверное. Праздник, как-никак. И немаленький.