Какое пиво пил Штирлиц?

Стать героем анекдота — высшая степень известности. По крайней мере, в России. Это могли бы засвидетельствовать и комдив Чапаев, и Герой Советского Союза штандартенфюрер фон Штирлиц.

Что характерно, настоящую известность и тому и другому литературному герою принес киноэкран. В самом деле, кто стал бы перечитывать документальный роман Д. Фурманова? А в кино ходили не раз, не два и не три. Фильм братьев Васильевых обязательно входил в «подарочный набор» советского телевидения к октябрьским праздникам. Так же обязательно, как пачка индийского чая «со слоником» входила в набор продовольственный, выдаваемый трудящимся к тем же праздникам. Кстати, как следствие широкой киноизвестности красного командира, анекдоты «про Василия Ивановича» вошли в советское народное сознание легко и непринужденно.

Роман Ю. Семенова «Семнадцать мгновений весны» тоже перечитывать стал бы не всякий. Хотя бы потому, что детективы издавали в СССР дозами гомеопатическими. Чтобы заполучить «Штирлица» на свою книжную полку, следовало иметь серьезные знакомства в книжном магазине. Но даже те, кто был осчастливлен романом про «нашего человека в Берлине», скорее всего читали его однократно. Не Сименон.

Не то дело с многосерийным телефильмом Т. Лиозновой. Смотрели, и не раз. Если на просмотр «Чапаева» ходили предприятиями, то когда по телевизору показывали «Штирлица», «вымирали» города. Сам помню: белая ночь в Ленинграде, пустынная набережная где-то в районе метро «Чернышевская», и из открытых окон доносится суровый голос Е. Копеляна: «Никогда еще Штирлиц не был так близок к провалу».

Так что появление анекдотов «про Штирлица» было запрограммировано. Более того, поскольку образовательный уровень населения за 45 лет повысился, появилось даже некое «штирлицеведение». Началось оно с собирания «ляпов», которых в фильме оказалось довольно много. Иной раз промашки съемочной группы были настолько очевидны, что казалось: это сделано специально. Чтобы заметили и обсуждали.

После чего знатоки начали проникать в историю Третьего рейха, тему в советское время достаточно закрытую. Биографию Мартина Бормана в Большой Советской энциклопедии не печатали. Поэтому информация проникала с Запада небольшими дозами в изложении тех, кто умел читать по-английски или по-немецки. Эсэсовские звания «штандартерфюрер» или «штурмбанфюрер» русским языком стали произноситься без запинки. Знатоки разъясняли, какому армейскому чину эти звания соответствовали и могли без ошибки прочитать разметку эсэсовских петлиц.

Скажем отдельно о черной эсэсовской форме. На красивом Штирлице она сидела как влитая, и потому очень понравилась советским людям. Вражину Мюллера черный мундир тоже делал более значительным и страшным. Так что «штирлицеведам», которые утверждали, что дизайнером эсэсовской формы был знаменитый немецкий модельер Хуго Босс (Hugo Ferdinand Boss) (1885−1948), верили безоговорочно.

Как-то сидели мы с одним из таких знатоков жизни Максима Максимовича Исаева, смотрели телевизор и пили пиво. Дело было еще в Советском Союзе, но уже после появления там видеомагнитофонов. Поэтому можете не сомневаться: смотрели мы вечные и нестареющие «Семнадцать мгновений весны». В тот момент, когда под музыку М. Таривердиева у Штирлица происходило безмолвное свидание с женой, я вдруг спросил у друга, сможет ли он сказать, какое пиво пил Штирлиц.

Вопрос был нестандартный. Друг пытался разрешить его и так, и эдак. Не найдя ответа с ходу, пообещал «покопаться в материалах». Но не докопался.

Несколько лет назад в Интернете я, как мне показалось, отыскал ответ на этот вопрос. О чем немедленно доложил другу. В ответном письме он выразил сильное сомнение в моей правоте. Впрочем, закончил оптимистично: «Как сказал когда-то Мюллер Штирлицу, мне нравится ход Ваших мыслей».

Итак, благословленный маститым штирлицеведом, доложу суть своего маленького открытия.

Ресторанчик, в котором произошла встреча Штирлица с женой, назывался «Элефант» («Слон»). Названия такие обычно даются не экзотики ради, а с целью весьма утилитарной. Чаще всего, как намек на основной сорт пива, которое здесь подают. Слон же издавна был одним из символов известной на весь мир датской пивоваренной компании «Carlsberg».

Компания эта существует уже полтора века. Ее основатель, Якоб Кристиан Якобсен (Jacob Christian Jacobsen) (1811 -1887) в 1845 году возвратился в родной Копенгаген из Мюнхена, где совершенствовался в мастерстве пивовара. Возвратился с твердым намерением основать в датской столице пивной завод. Оставалось только выбрать место.

С этой целью Якоб Якобсен взял с собой пятилетнего сына Карла и отправился бродить по окрестностям невеликого тогда еще Копенгагена. Сын, в конце концов, и выбрал место: «Вон, на той горке!» Горка была не совсем горка. Так себе холмик. Но место, действительно, оказалась подходящим.

Новую пивоварню назвали по имени Якобсена-младшего «Карлсберг» — «Гора Карла». Она была построена в 1847 году. И здешнее пиво начало завоевывать мир.

Завоеванию мира способствовали: строжайшее соблюдение технологии (старик Якобсен построил для этого специальную биохимическую лабораторию), незамедлительное внедрение всех новейших изобретений (термометры, электричество, холодильные камеры), ну и, конечно, реклама. Но не какие-то жалкие вывески, а широкое меценатство на благо датской культуры, которое делает тебя известным всем в этой небольшой стране. Якоб Якобсен положил начало семейной коллекции произведений искусства. Он специально построил дом с зимним садом, в котором выставил собранные античные статуи.

История отца и сына Якобсенов все же отличается от истории отца и сына Порше, которые жили дружно и сотрудничали. Между Якобом Якобсеном и его сыном Карлом пробежала черная кошка. Они рассорились. Настолько сильно, что в 1876 году Якобсен-старший лишил своего сына наследства. Весь свой капитал он перевел в фонд «Карлсберг», который занялся поддержкой датской науки. Во многом на «пивные» деньги существует сейчас Датская Академия наук.

Но и Карл Якобсен (Carl Christian Hillman Jacobsen) (1842 — 1914) не пошел на мировую с отцом. В 1882 году он основал свою собственную пивоварню. И только через много лет после смерти отца, в 1906-м году, семейный бизнес вновь объединился.

Процесс собирания предприятия сопровождался перестройкой старых и постройкой новых зданий. Архитектор Вильгельм Далеруп (Jens Vilhelm Dahlerup) (1826 — 1907) сделал все, чтобы скрыть производственное назначение новых зданий из красного кирпича. Так, водокачка и склад хмеля были построены в виде четырехэтажной башни. В основании башни сделали ворота в виде четырех гранитных слонов.

По замыслу художника Нилауса Фриструпа (Nilaus Fristrup)(1836−1909) слоники «Карлсберга» должны были быть индийскими. Об этом свидетельствовал древний арийский символ, вырезанный на попоне каждого из слонов. Свастика была тогда эмблемой «Карлсберга». В начале века двадцатого этот символ воспринимался европейцами нейтрально. Естественно, после Второй мировой войны датская фирма сменила свой логотип.

У Карла Якобсена было четверо детей — Теодора, Ван, Хельга и Паула. Их инициалы тоже размещены на попонах «фирменных» слонов в виде затейливых вензелей.

Долгое время фирма содержала в качестве живого талисмана настоящего слона из Таиланда. Слона купили Бернском зоопарке (Помните, по фильму там душой отдыхает профессор Плейшнер перед тем, как отправиться на проваленную явочную квартиру на Блюменштрассе?). Держали этого слона в конюшнях пивоварни, и время от времени фотографировали рядом со слонами гранитными.